Тогда Уорден и несколько других детективов вернулись на место преступления и тщательно обыскали при свете дня переулок, где, как утверждалось, Педрик произвел выстрел. Попинав мусор у Рейнор-авеню, они нашли отметину на асфальте со следами свинца от рикошета. Детективы проследовали по вероятной траектории на другую сторону переулка и вышли на соседнюю стоянку, где в то самое утро, как ни поразительно, убирался местный житель. Из всех замусоренных стоянок во всех гетто мира, думал Уорден, этот парень убирается именно на нашей. Уже собравшись перерыть полдесятка мусорных мешков, собранных последним добрым самаритянином Западного Балтимора, детективы вдруг обнаружили пулю 38-го калибра, частично зарывшуюся в землю. Позднее баллистики подтвердили, что она выпущена из оружия Брайана Педрика.

Но если стрелок не Педрик, тогда кто?

Уорден не любил очевидные ответы. Он сам был копом и всю сознательную жизнь провел в братстве копов – в отделениях и патрульных машинах, в коридорах суда и районных обезьянниках. Он не хотел верить, что человеку в форме хватило бы дурости пристрелить кого-то и сбежать, бросив тело в подворотне, как любому другому поганому убийце. И все же он не мог закрыть глаза на тот факт, что Джон Рэндольф Скотт убит пулей 38-го калибра, убегая от людей с револьверами 38-го калибра. В любом другом расследовании никто бы не сомневался, с чего и как положено начать детективу. В любом другом расследовании детектив начал бы с этих людей с оружием.

Уорден – это Уорден, так что с этого он и начал, потребовав почти у двух десятков полицейских из трех районов сдать служебные револьверы в отдел улик в обмен на новые. Но в каждом случае баллистическая экспертиза показывала, что смертельная пуля выпущена не из этого оружия. Снова тупик.

Мог коп иметь при себе второй пистолет, тоже 38-го калибра, который уже давно выкинул с пирса в Кантоне? А может, пацан убегал от полиции, решил угнать другую машину и нарвался на пулю от разгневанного гражданского, который затем растворился в ночи. Маловероятно, признавал Уорден, но в той округе нет ничего невозможного. Куда вероятнее, что пацана во время драки прикончил выстрел из его собственного оружия 38-го калибра, который был отобран у него сотрудником полиции при попытке задержания. Это бы объяснило и то, почему пуля – не казенная, и оторванные пуговицы.

Уорден и Рик Джеймс нашли на теле жертвы и рядом четыре пуговицы. Одна, похоже, не имела к жертве никакого отношения; три других, как выяснилось, были с его рубашки. Две пуговицы, окровавленные, нашли рядом с телом; третью – у входа в переулок. Уордену и Джеймсу оторванные пуговицы говорили о том, что жертву схватили и она сопротивлялась, а наличие одной у входа в переулок говорило, что схватка началась всего в паре метров от того места, где упала жертва. Этот сценарий предполагал уже не просто один выстрел со стороны подозреваемого в гражданском, а уличное задержание – попытку схватить или остановить жертву.

Куда ни кинь – всюду клин, думал Дональд Уорден о смерти Джона Рэндольфа Скотта: один возможный исход хуже другого.

Если убийство не раскроют, выглядеть будет так, словно департамент прикрывает своих. Но если обвинят копа, то Уорден с Джеймсом, как люди, отвечающие за обвинение, станут париями для патрулей. Юристы полицейского профсоюза уже советовали своим членам не общаться с убойным и намекали, что отдел преступлений против личности равен ОВР[14]. Как дальше расследовать убийства, когда патрульные настроены против тебя? Но третий вариант – то есть слабая вероятность вмешательства гражданского, что Джона Рэндольфа Скотта застрелил местный при его попытке влезть в дом или угнать вторую машину для побега от полиции, – в чем-то хуже всех. Уорден понимал, что если и найдет подозреваемого из гражданских, то начальство будет из кожи вон лезть, чтобы всучить его политической верхушке города, не говоря уже о лидерах черного сообщества. Итак, господин мэр, нам казалось, что это сделали белые полицейские во время преследования мистера Скотта, но теперь мы уверены, что виновен черный из квартала 1000 по Фултон-стрит.

Ага. Конечно. Вот и разрулили.

Двадцать пять лет в Балтиморском департаменте полиции – и теперь Дональда Уордена просят увенчать карьеру делом, из-за которого за решетку могут угодить копы. Сначала эта мысль приводила в ужас – ведь Уорден сам плоть от плоти патрульный. Он перевелся в центр, и то с неохотой, после более десяти лет в спецподразделении Северного района. А теперь из-за этого воришки с дыркой в спине патрульные трех районов стоят на пустых парковках в машинах бок о бок и перешептываются о человеке, охранявшем улицы, когда они еще в началке на дальность плевались. Что этот Уорден за хрен? Он правда может закатать полицейского за ту фигню на Монро-стрит? Примотается к сослуживцу из-за какого-то дохлого йо? Он что, крыса, что ли?

– Ой-ой, Уорден смотрит на нехорошее дело.

В дверях комнаты отдыха стоит напарник Уордена со страничкой из блокнота в руках. Рик Джеймс на десять лет младше Дональда Уордена и лишен его чутья и смекалки, но, с другой стороны, в этом мире с Уорденом вообще мало кто может потягаться. Он работает с напарником моложе, потому что Джеймс в состоянии осмотреть место убийства и написать хороший членораздельный рапорт, а сам Уорден, при всех талантах, лучше мозги себе вышибет, чем просидит два часа за пишмашинкой. В приступы хорошего настроения Уорден считает Джеймса достойным проектом – подмастерьем, которому можно передать знания, обретенные после четверти века в полиции.

Здоровяк медленно поднимает взгляд и видит страничку в руке молодого напарника.

– Это что?

– Это вызов, детка.

– Мы не выезжаем на вызовы. У нас задание.

– Терри говорит, надо ехать.

– Что там?

– Убийство.

– Я больше не занимаюсь убийствами, – саркастично отзывается Уорден. – Отныне ко мне только с долбаной полицейской стрельбой.

– Да ладно тебе, детка, пошли зарабатывать.

Уорден опустошает кружку с кофе, бросает в банку окурок сигары и на секунду-другую разрешает себе поверить: все-таки есть жизнь после Монро-стрит. Затем идет к вешалке.

– Не забудь пистолет, Дональд.

Здоровяк впервые улыбается.

– Я его продал. Заложил на Балтимор-стрит за дрель. Где там твое убийство?

– Гринмаунт. Квартал 3800.

Сержант Терренс Патрик Макларни наблюдает, как двое детективов собираются на выезд, и довольно кивает. Со времен Монро-стрит прошел уже месяц, и Макларни хочется, чтобы его люди вернулись в ротацию и отвечали