Каждый раз, когда Аня приезжала к Мише, он взвешивал её и записывал результат в тетрадку. Если весы показывали меньше, чем прежде, Миша хвалил Аню, целовал её и был радостным. Если она набирала, Миша становился печальным и во время целования рассказывал ей, какая она будет тяжёлая для отношений, для секса, для совместного появления в дружеской компании, если не остановит свой вес. Миша вкусно готовил, особенно по-итальянски. Пасту, лазанью, пиццу. В первые их месяцы они ели всё это интересное вместе, но вскоре Миша принялся делать для Ани отдельные блюда, чаще салаты, тоже вкусные, но однообразные. Состояли они из многих-премногих длинных бледно-зелёных, похожих на ладони с венами и линиями листьев, трёх-четырёх шариков-помидор, нескольких пёрышек тёртого пармезана и ровно пяти капель оливкового масла. Миша установил на бутылку стальную мерную насадку. Салат получался сухим, Аня просила добавки масла. В ответ Миша грустно молчал или произносил, что понимает, что Аню надо жалеть, так как с ней происходит болезнь, но он готов бороться с ней за Аню. Она масло просить перестала, жевала сухие листья. Аня с Мишей познакомились летом. Сейчас заканчивалась осень. Салат айсберг хрустел в Анином рту, как хрустели листья на земле под весом ботинок и воткнутого в них человеческого тела.

У Миши Аня бывала два-три раза в неделю и всегда оставалась голодной. Поэтому она привыкла плотно есть до прихода к нему и после встреч с ним. Однажды она пришла, Миша её взвесил, снова печально заговорил. Потом Аня разделась, легла с Мишей в постель, и её борщ зарычал в животе. Очень вкусный, на курице, густой, с окрасившимся в оранжево-фиолетовое мясом, с капустой, со свёклой, с морковью и даже с опятами. Его приготовила Катя – Анина квартирная соседка, которая хоть и была младше, но кормила Аню материнским образом. Услышав борщ, Миша отказался заниматься с Аней сексом сегодня и совсем – до тех пор, пока она не сбросит три килограмма. Аня любила и Мишу, и заниматься с ним сексом. В то время это было лучшее, что с ней происходило.

Теперь она приходила к нему, он её взвешивал. Не прикасался к ней, но хвалил, когда она сбрасывала. Сидели рядом на диване и смотрели сериалы. Или разговаривали о разном, Миша много и хорошо шутил. Они оба занимались монтажом, Миша показывал Ане, как он работает, учил её, помогал ей с проектами. В день борщевого случая он сказал ей, что от неё несёт капустой. Сказал так, будто это плохо, но сменил с тех пор салат на цветную капусту. Во время приготовления она странно пахла, но понравилась Ане поначалу больше айсберга, была сытнее, но надоела нестерпимо уже на третий день. Миша убеждал её работать над собой – бегать и питаться рисом, гречкой и овощами. Скидывал в мессенджер рецепты. Но сам готовил ей только цветную капусту. Аня работала над собой – ела гречку, рис, кабачки с родительской дачи. На соседкины вопросы говорила – худеет; уходила с кухни, если Катя занималась готовкой, закрывалась в комнате, скручивала плед как сигарету и затыкала нижний дверной проём, чтобы запах не полз.

Это был не голод, а желание вкусноты и сил, которые брались из хлебной, мясной или сладкой еды. Красота и благоухание чужих вкусных блюд – соседкиных или за прозрачными ресторанными окнами – Аню сильно печалили и даже оскорбляли. Но боялась она больше всего Мишиных весов. Как холодная вода в колодце – гладкие и тёмно-зеркальные, – они стали хозяевами Аниной жизни. Они снились ей. Аня пыталась их обманывать, во время взвешивания перемещая баланс на одну ногу. Не помогало. Они показывали правду. Аня стала бояться есть без Миши. Каждый кусок вне его дома казался ей уродливым и страшным. Она очень уставала, то ли без интересной еды, то ли от огромной массы работы. Миша пригласил её с собой в важный проект, и Аня делала сейчас самую тяжёлую его часть. Во второй половине зимы она только работала за компьютером, лежала в съёмной комнате, ездила к Мише и боялась весов.

Как-то она пришла к нему домой, сняла куртку, разулась и привычно, как заключённая к стенке, встала на весы, они показали опять свои злые, квадратные цифры. Вдруг Миша принялся её целовать, называть нежно и тянуть в кровать. Это ушло четыре кило. Аня была такая пустая, что даже не сумела обрадоваться сексу. Он вернулся, иногда был хорош, но взвешивания продолжились. Аня иногда представляла у себя в голове, как закончит эти отношения, но всё тянулась многоэтажная московская зима, Аня не хотела мёрзнуть в одиночку, заниматься своей новой профессией в одиночку, жить в одиночку. Про Мишины весы Аня не рассказывала никому. Оказалось, некому. Ане было очень тяжело. Настя родила ребёнка, говорила, что это не повлияет, но теперь даже не могла найти время поговорить по телефону. Вера уехала работать по контракту в другую страну, и её проблемы казались тяжелее. На терапевта Аня не зарабатывала. С родителями такое не обсудишь, для них «Анины мальчики» и разные другие люди всегда были правы в каких-то связанных с Аней взаимоотношенческих узелках, она – нет.

Аня плохо спала, крутилась в кровати, словно кости у неё, похудевшей, теперь выпирали и мешали распределять тело по постели, хотя это было неправдой. Весы всё приходили ночами, показывали нехорошие цифры, иногда какие-то слова, Аня пыталась вчитаться, разобрать их, но не получалось. Они с Мишей любили одинаковую музыку и кино, оба мечтали заниматься мультипликацией, оба монтировали для денег, делали большой проект. Секс был хороший. Такого человека Ане никогда не найти. Взвешивает – не бьёт.

Однажды весы пришли в неисправность. Аня снова приехала к Мише, сняла куртку, разулась, встала в своё чёрное маленькое озерцо, но оно молчало. Аня и Миша тоже онемели. Аня сошла на ламинат и так и застыла рядом с мёртвыми весами в коридоре. Миша слазил в шкаф в комнате, принёс круглые и плоские таблетки-батарейки. Сел на пол, осторожно взял весовье тело и вскрыл ему брюхо. Аня заворожённо таращилась на внутренности своего страха. Миша почувствовал-понял это и попросил её отойти, его работающий локоть стукался о её колени. Смена батарейки не спасла весы. Те молчали. Миша отнёс их тело на балкон.

Аня решила, что Миша очень скоро заведёт до́ма новые. Она опять вступила в квартиру, стянула куртку, ботинки и остановилась от незнания, как двигаться дальше. Весовье место было пусто. Миша не вышел её встречать. Из само́й квартиры он не выходил почти никогда, всё заказывал по интернету. Но новый аппарат по Аниному взвешиванию всё не появлялся. Тетрадка для записи Аниного веса пролёживала на коридорном комоде. Анины приезды к Мише стали радостней для неё, но он смотрел на её тело теперь с тяжёлым подозрением. И во время секса, когда она была сверху, он сам пытался взвесить её и понять, набрала ли она. Аня ощущала Мишину тревожность. И даже принялась скучать по весам. Отношения Ани и Миши словно потеряли общность, весы связывали их, как собаки или дети соединяют пары. Они редко теперь разговаривали, секс стал быстрым и неискренним, хотя Аня со своей стороны по-прежнему старалась. Она спросила у Миши, почему он не покупает новые весы. Тот ответил зло и сипло, что это вообще-то очевидно, что Аня должна купить новые, так как это она сломала их своим весом.