заманивать в капкан как бы случайно брошенными фразами. Сотни лет он лишь отдавал приказы своему клану. Я же пытался выстоять среди министров и выдержать бой с собственным отцом.

Мастер Юн медленно выходил из себя.

– Я бы хотел узнать… где и когда ты встречал воина братства.

– Почему я должен вам рассказывать?

Порыв ветра промчался по покоям, шевеля занавеси и полог кровати. На его лице сам собой начал проступать тот странный макияж – два веера, растянувшиеся по векам и вискам.

– Потому что мне ничего не стоит убить тебя. Неужели ты не понял, насколько слабее нас? Слабее самого бездарного ученика.

Я развел руки в стороны, открывая грудь для удара.

– Ну, так вот он я. Неспособный даже защищаться.

Мастер Юн взял себя в руки. Рисунки на веках начали бледнеть.

– За нашим боевым искусством охотились столетиями. Может ли наивный принц представить, что случится, если им овладеет недостойный? Наши братья умирали под нечеловеческими пытками, но не выдавали секретов братства.

В его голосе слышалась печаль и… вина.

– Сейчас о вашем братстве забыли. Ночные Цветы – лишь название никому не известной пограничной крепости. Ее жители верят, что цветы – растения, обладающие невероятной силой, из которых можно сварить множество лечебных зелий.

– Значит, ты прошел такой путь ради мифических цветов для лекарств?

– Не только.

– Что же еще?

– Я ищу Манускрипт Маледиктуса.

Мастер Юн усмехнулся.

– Обладать им может лишь достойный.

– Боюсь, недостойные с этим не согласны.

– Манускрипт был создан тысячелетия назад, когда даже воздух был пропитан алхимией. Он есть суть самой алхимии. Всех ее элементов. Древняя мощь в первозданном виде, не опороченная ни добром, ни злом. Всего этого для Манускрипта не существует.

Я не разбирался в алхимии настолько, чтобы понимать ее суть, но то, что говорил мастер Юн, не вязалось с тем, что я слышал раньше. Да и его прежние слова…

Я улыбнулся.

– Как же тогда «Обладать им может лишь достойный»?

– Достойный – не значит рыдающий из-за каждого невинно раздавленного насекомого. Иногда тот, кто пролил реки крови, достойнее того, кто не сделал ничего. И все-таки я бы хотел услышать о брате, которого ты видел.

Я решил рассказать:

– Это был призрак. В крепости. На его веках тоже были нарисованы крылья. Он сказал, что это макияж к Джеоншину. Но рисунок был точь-в-точь как у мастера Ченга.

Лицо Юна превратилось в маску. Челюсти сжались так сильно, что был слышен скрип зубов.

– Отдыхай. Тебе нужно как можно скорее восстановиться.

Он стремительным шагом направился к дверям.

– Чтобы уйти?

Уже отодвинув в сторону створку двери, он обернулся ко мне.

– А ты шел сюда столько времени, чтобы сразу же уйти?

Я тонул… в аромате спелых плодов сливы. Сочная мякоть источала пьянящий запах, от которого кружилась голова, и перед глазами плыл туман. Все вокруг дрожало в белой мерцающей дымке. Четкой оставалась лишь фигура Рэйдена, облаченного в белоснежную нижнюю рубашку и штаны. Завязки свободно болтались, не сдерживая разошедшиеся полы. Холодное осеннее солнце скользило по его телу, оставляя на бледной коже россыпь золотой пыли. По его словно выточенной искуснейшим мастером груди стекали капельки испарины. Из влажных волос, по привычке зачесанных назад, выбилось несколько непослушных прядей, которые дрожали, скрывая его глаза. Он играл на своей иноземной лютне. Играл только для меня.

Я лежал на кровати, пробуя на вкус только что собранные сливы, пока Рэйден перебирал тонкими пальцами упругие струны. По его пухлым губам блуждала лукавая улыбка, а бросаемые на меня исподтишка взгляды горели синим огнем.

Он соблазнял меня. И я это знал. Он видел, что я понимаю его замысел, но действовал еще отчаяннее, без капельки стыда. Запрокидывал голову и демонстрировал беззащитную обнаженную шею, к которой мне так отчаянно хотелось прикоснуться губами.

От каждого движения, от каждого удара по струнам его рубаха сбивалась в разные стороны, показывая мне все больше обнаженной плоти. Я никогда не был ценителем мужской красоты. Но Рэйден… Он переворачивал все внутри меня. Его женственная фигура завораживала. Чарующие движения рук и плеч были подобны танцу сароен. И в то же время в нем чувствовалась скрытая сила, изящная мощь, таящаяся в разлете ключиц и четких линиях груди. Мышцы на плоском животе каждый раз, когда он особенно резко бил по струнам, слегка подрагивали.

Неожиданно Рэйден отложил лютню и, хитро улыбнувшись, прямо посмотрел мне в глаза. Никто, кроме него, не позволял себе подобного. Никто и никогда.

– Вы знаете, что слишком жадны, мой принц?

Я не понимал, что шевелит тонкие занавеси вокруг моей кровати, свежий вечерний сквозняк или дыхание Рэйдена.

– Почему же я жаден? Разве я не даю тебе все, что ты хочешь?

В горле пересохло так, что казалось, будто я проглотил песок. Но не вода должна была меня спасти, а поцелуй хитрого Рэйдена. Его влажный язык, касающийся моего и смачивающий губы капельками теплой слюны.

– Я хочу слив…

Так и не вставая на ноги, он подполз ко мне и откусил маленький кусочек от половинки сливы, которую я держал в руке. Его горячие губы, словно ненароком, задели мои пальцы, и живот сжался в предвкушении чего-то большего. В пах хлынула обжигающая волна, и перед глазами сразу потемнело. А быть может, это просто солнце село за горизонт, освобождая место таинственному осеннему сумраку.

Будто зная, что творит со мной, Рэйден коварно улыбнулся и повторил:

– Я хочу слив и вас…

Он опустил голову, глядя на меня из-под золотых бровей. Словно я мог отказать ему в этой просьбе!

Я кивнул, накрыл свободной рукой его затылок, притягивая его голову к своему животу. Сок сливы потек по ладони прохладной липкой влагой, распространяя вокруг пьянящий запах.

Голодно облизнувшись, Рэйден склонился надо мной, упираясь пальцами в мою грудь, оставляя алые лунки от ногтей, вспыхивающие сладкой болью. Его рубашка совсем распахнулась, и я как зачарованный уставился на совершенно гладкую грудь, без единого волоска. Полоска волос под пупком, убегающая за пояс штанов, была словно потоком лавы, обрушившейся на меня прямо из жерла огненной горы.

Я хотел мужчину. И собирался позволить ему прикоснуться ко мне. Более того – жаждал этого. Моя рука все сильнее надавливала на его затылок, и против собственной воли я затаил дыхание, ожидая прикосновения его губ или хотя бы возможности ощутить горячее дыхание кожей живота.

Это было неправильно! Это было порочно и извращенно!..

Но когда ногти Рэйдена прочертили кровавые борозды по моему телу и схватились за пояс штанов, стягивая их с бедер, мне