Рыков хватает Лозмана за шкирку и выволакивает из приёмной. Просто водевиль какой-то. Разошёлся он совсем не на шутку, и мой задор потихоньку спадает. Не огрести бы самой, а то возьмёт и выпорет, с него станется.

Он врывается в кабинет и останавливается передо мной. Руки упёрты в бока, глаза налиты кровью, взгляд исподлобья, дышит тяжело. Дикий зверь. Мне бы потупить взор, сжаться в комок, превратиться в облачко и испариться, но я как заворожённая не могу отвести взгляд от его лица. И какой-то тоненький птичий голосок чирикает мне в ухо: «Ах, как он прекрасен!»

— Я тогда домой… — тихонько, как девочка-паинька говорю я и бочком-бочком проскальзываю мимо босса.

Он ничего не отвечает и только мрачно смотрит мне вслед.

.

.

— Ох, Дашка, ну ты даёшь! С тобой не соскучишься!

Наташка Сазонова хохочет.

— Ну ты посмейся пока, а я пойду бабушку проверю.

Сегодня суббота. На работу я не пошла, хотя и собиралась. Побоялась, что встречусь один на один с Рыковым. Надо бы дать ему остыть. Я всё рассказала Наташке, пришедшей проведать нас с бабушкой, и теперь она смеётся.

— Смотри, что бы ты без меня делала? — говорит Наташка. — Поиск информации моя суперсила. Ты знала? Вот, я тебе досье подготовила из открытых источников.

Она машет двумя распечатанными листами бумаги.

— Скажу тебе, — продолжает она, — на твоего Рыкова инфы очень мало. Он, похоже, специально занимается тем, что всё подчищает. Ну, это понятно. Всё-таки у него контора, вернее, конторы проводят захваты компаний. Это всё вроде как в правовом поле, но я тебе скажу возможностей для давления там хватает.

— Нас, как я поняла, они совершенно легально купили.

— Короче, захватывают, то есть покупают, потом закрывают убыточные подразделения, всё оптимизируют и продают гораздо дороже, чем купили. Рыков занимается каждым новым проектом лично. Я его фоточки посмотрела, он, конечно, ничего так, красавчик и при бабках.

— А второй?

— Да погоди, дай сначала про этого закончить. Семейное положение нигде не удалось обнаружить, но ты говоришь, у него дочь уже взрослая. Значит жена есть или, хотя бы была. Если он тебе не наврал. А теперь самое интересное. Баблос. Здесь тебя не порадую.

— Неужели?

— Ага, информации официальной нет. Вернее, не так. По официальной информации, состояние оценивается примерно в двести миллионов долларов.

— Фу, копейки.

— Да ладно, не иронизируй. Для него это действительно копейки. По данным некоторых журналистов, реальное состояние — несколько миллиардов и в альтернативном списке «Форбс» о находится в первой десятке. Это как-то уж чересчур, правда? Нереально прям кажется.

— Что ты, для меня это то, что надо. Маловато даже.

— Да ну тебя, Дашка. Можно подумать я о себе забочусь.

— Конечно, о себе. Удовлетворяешь своё любопытство. Ну ладно, моё тоже немного. Давай дальше.

— А дальше у нас Лозман Борис Маркович. О нём сведений чуть больше. Правая рука Рыкова. Был дважды женат, двое детей от двух браков, разведён. Состояние небольшое, не больше пятидесяти миллионов. Более точных данных нет, но, в принципе, я думаю, тебе и этого за глаза хватит.

— Пятидесяти миллионов? Ну, если экономить, должно, думаю, хватить на пару лет.

Мы смеёмся.

— Наташ, ты пойми, где они, а где я. Да им обоим, даже «нищему» Лозману, один раз пальцами щёлкнуть и такие красотки набегут, что ого-го. А причём я здесь?

— Да в том-то и дело таких как ты одна на миллиард. Может мне развестись и к тебе переехать? А то здесь такие женихи пропадают…

— Давай, можешь обоих забирать.

— Зря ты так, Дарья, ох, зря. Тебе, можно сказать, в руки падают редчайшие возможности, такие мужики, а ты даже подсуетиться не можешь. Что за апатия, вообще…

Раздаётся телефонный звонок. Номер неизвестный, но похоже, московский… Сердце вздрагивает.

— Алло.

— Даш, привет, это Боря.

— Привет.

— Ну ты как там после вчерашнего?

— Да я-то норм, а вот вы как? Ничего не повредили?

— Да нет, я тоже нормально. Слушай, у меня тут мысль такая, может сходим пообедаем?

— Чтобы нас Рыков где-нибудь там застукал?

— Не застукает, он на выходные в Москву улетел.

В Москву улетел? Как это? Вообще-то хорошо, что улетел, не будет его призрак здесь маячить все выходные… Но почему тогда я чувствую необъяснимую и смутную тревогу, расплывающуюся под ложечкой?

— А вы почему не улетели?

Во-первых, мне не к кому, а во-вторых, Рыков меня за себя оставил, так что я не могу уехать, на случай если что-то случится.

Не к кому, а Рыкову, значит, есть к кому… Ну что же, меня это не касается… А что же он тогда ко мне…

— Ну что, согласна?

— Не получится, Борис Маркович, — выдыхаю я.

— Почему? — его голос враз делается скучным.

— Ко мне в гости подруга пришла, мы несколько лет не виделись. Не могу же я её выгнать, да и бабушку не с кем оставить, у сиделки сегодня выходной.

— Понятно, — говорит Лозман с бесцветной интонацией. Ну, может быть тогда завтра? Как насчёт завтра.

Блин, ну как бы его с этой темы перевести…

— Не знаю, надо с сиделкой поговорить, она обычно неохотно в выходные приходит…

— М-да… как всё сложно у тебя. Ладно, ты поговори с сиделкой, предложи ей двойной тариф, я добью. А мы пообедаем. Да ничего такого, ты не думай, просто поболтаем да и всё. Потом домой тебя отвезу.

— Я попробую с ней договориться.

— Ну ладно, гут. Я тогда… Слушай, можно я тогда к тебе поднимусь на минутку?

— В смысле?

— Ну я просто сейчас перед твоим домом стою. Ну так что, можно?