— Он его даже не покормил ни разу! — возмутилась Нагма. — Скачи туда, скачи сюда, а сам чего?

Как по мне, Иванушка действительно персонаж этически неоднозначный, так что спорить не стал. Зато мультяшные иллюстрации к электронному изданию привели девочку в полный восторг.

— Как они так рисуют, дядя Док? Совсем не так, как на самом деле, а сразу понятно — вот конь, вот жар-птица…

— Я же тебе объяснял, рисунок не обязательно копия реальности.

— Мне так нра-а-авится… Я тоже так хочу!

— Научишься, малявка, у тебя всё впереди.

Сам планшет произвёл на девочку куда большее впечатление, чем его содержимое. На нём оказалась профессиональная программа для рисования, а в кармашке чехла — специальный стилус. Когда я показал, как выбирать кисти, рисовать и стирать линии — ребёнок влип туда по уши. Какая арифметика? Какое чтение? Какое письмо? Жалобные глазки со слезой были ответом на мои призывы к учёбе. Махнул рукой — развлекайся. Десяток версий фанарта по Коньку-Горбунку в час. Когда пришло время возвращать гаджет владельцу, Нагма чуть не разрыдалась. Пришлось пообещать, что завтра попрошу снова.

***

Анахита пришла ко мне вечером уже как само собой разумеется. Разделась, почти не смущаясь.

— Обсуждать в постели бывших, — сказала она, когда мы закончили и просто лежали рядом, — необычайная пошлость. Но я не могу не признаться, что мне никогда не было так чудесно. Пётр всегда был паршивым любовником.

— А с кем ты его сравнивала?

— Что? — её грудь вздрогнула под моей рукой. — Ты о чём?

— Ты уже не первый раз про него говоришь «крошечный член», «плохой любовник» — значит, был материал для сравнения?

— Не хочу об этом, — Анахита напряглась и отодвинулась. — Неужели тебе так важно, кто у меня был раньше?

— Вообще наплевать, — сказал я честно. — Хоть гусарский полк вперемешку с конями. Ревновать к прошлому — ещё пошлее, чем говорить в постели о бывших.

— Уел, — признала она. — Но с кем мне поговорить? Психотерапевтов сюда не завезли.

— Мои уши в твоём распоряжении! — согласился я.

— И не только уши, как я чувствую! — со смехом отметила Анахита возвращение моей готовности. — Так что уши подождут…

Потом она уснула, а я думал, что мне действительно всё равно, что в её прошлом. Я ещё не решил, как к ней отношусь, может быть, — никак. Но днём меня поймал в коридоре Пётр, и немало удивил желанием пообщаться. Я думал, он мне максимум в кофе тайком плюнет.

— Ты крутишь с моей бывшей! — заявил Петя, когда мы вышли во двор.

— Спасибо, я в курсе, — ответил я насмешливо.

Подумал: «Неужели в драку полезет?»

— Мне плевать, — соврал он, — но вот что я тебе скажу. Я не просто так взбесился, когда она залетела. Я ей не говорил, но я бесплодный. Корь тяжело перенёс, когда мне семнадцать было. И справка есть, все дела. Так что она, шалава, от меня налево гуляла!

— Прежде чем ещё раз обзовёшь её, — сказал я спокойно, — подумай о том, что со стоматологами тут хреново.

— Так ты всерьёз на неё залип? — удивился Пётр.

— Просто не люблю говнюков, — не стал уточнять я.

Я не залип. Спать с женщиной и любить её — не одно и то же. Но побывав на пороге смерти от старости, я понял, что хреново встречать её в одиночестве. Змеямба права, я уже готов к новым отношениям. Мне больше не снятся похороны жены.

Пётр, конечно, мутный гондон, и в своей откровенности озабочен только тем, чтобы нагадить Анахите. Но я склонен ему поверить: Нагма ничуть на него не похожа, ни единой чертой. Мне плевать на интимную биографию Анахиты, но всё же интересно — от кого унаследовала свой талант её дочь?

***

На рассвете Нагма прыгнула ко мне в кровать кузнечиком, ввинтилась под одеяло и подсунула под бок ледяные ноги.

— Опять ты без носков! — пожурил я девочку. — Зима же.

— Я привычная, папа Док. Я не простужаюсь!

— «Папа Док»? Мы вроде сошлись на «дяде»?

— Нагма? — спросила смущённо Анахита, и тут я понял, что она не ушла к себе в комнату, а осталась в моей.

Специально или просто заснула? Не праздный вопрос. Я пока не размышлял о наших отношениях, потому что не уверен, что они вообще есть. Но это вовсе не значит, что она относится к этому так же легко. Всё-таки изначально она «девочка из кыштака». Вот вам и «папа Док».

А Нагма ничуть не удивилась, найдя свою мать в моей постели, и никакой неловкости по этому поводу не проявила.

— Я проснулась и пришла, а тебя нет, — сказала она Анахите. — И я пришла сюда. Надо умываться. А накачать не могу, я лёгкая.

— Сейчас, — вздохнула та. — И правда, светает, проспала я всё. Давно пора завтрак готовить…

Женщина неохотно вылезла из-под тёплого одеяла в холодную комнату, моментально покрывшись мурашками по голому телу.

— Ты её сделал ещё красивее, папа Док, — отметила Нагма. — Рисовал, да?

— Не в этот раз, холодноножка. Твоя мама и так хороша.

— Прекратите меня обсуждать, — недовольно сказала Анахита, одеваясь. — Я смущаюсь. Пойдём, дочка, умоемся и завтрак начнём готовить.

— Кофе будет через полчаса, — это уже мне. — И лепёшку нагрею с сыром, как ты любишь.

— Спасибо, — ответил я.

Они ушли, а я одевался и думал, что только что была прямо семейная такая сцена. И это довольно мило. Не знаю, хочу ли я вот так просыпаться от холодных пяток, с тёплой Анахитой под боком каждое утро, но сегодня это было приятно. Вот так женщины нас и приручают — сексом, кофе, лепёшками и детьми. Даже если это непонятно чьи дети.

***

— Вон они идут, — сказал Слон, разглядывая пейзаж в бинокль.

Мы стоим на стене замка, ветер пробирает, несмотря на зимний бушлат. На горы окончательно лёг снег, уже не тает днём. Пока неглубокий, перевалы не закрыты, но уже скоро. Осаждавшие нас наёмники отчётливо это понимают, и зимовать в