Семь лет назад, когда я узнала, что жду ребенка, точнее, близняшек, я думала, что, возможно, рождение детей может что-то поменять и сблизит нас снова. Но этого, к сожалению, не случилось.

Артем по-своему любил Регину и Нику. Баловал их, заботился о них. Но из года в год пропасть между наши становилась все шире, и последние пару лет мы хоть как-то соприкасались с мужем только по вопросам детей, живя каждый собственной жизнью.

Когда муж перестал скрывать свои измены, я подала на развод. И вот тут начались какие-то грязные инсинуации, которых я от благоразумного и серьёзного Артема не ожидала. То он стал претендовать на мою квартиру, которая была ему точно не нужна. То затягивать бракоразводный процесс из-за вопросов опеки. То устраивать скандалы непонятно зачем. Я не понимала и не понимаю до сих пор, для чего напоследок нужно было трепать мне нервы и мучить, пытаться втянуть в наши разногласия детей, которых я нисколько не собиралась ограждать от общения с мужем.

В общем, разошлись мы плохо, хотя я до последнего хотела сохранить с Артемом дружеские отношения. Ведь понимала, что в том, что у нас все испортилось, есть и доля моей вины. Я не забыла Акселя. Да, я отказалась от него, узнав о беременности. Ввязываться в отношения с ним будучи беременной от другого, от законного супруга, было бы для меня слишком. Аксель этого не заслужил. Мне было бесконечно жаль, что тогда я не успела объясниться с ним нормально. Что струсила прощаться с ним, когда медики в Аль-Тура его забирали. Я не буду врать, что не жалела о своем решении. Жалела. Спустя годы понимаю, что все могло бы сложиться по-другому, и этих мучительных семи лет бы не было. Но случилось то, что случилось. Обратно все равно ничего не вернуть. Поздно.

Новость о том, что мой отказ мог навредить мужчине, ударила по мне неожиданно и сильно. Я молилась высшим силам, чтобы аль-тур смог пережить все случившееся, забыть и жить дальше. Как я. Хотя, я ведь все же не забыла. К счастью или к сожалению.

Пока девочки играли, я думала о разговоре с Советником. Теперь его жесткость по отношению ко мне была понятна, ведь, по его мнению, своим отказом я фактически обрекла другого мужчину на мучения или даже гибель. Но я ведь ничего тогда не знала! Думаю, Аксель специально умолчал об этом, чтобы не вызывать во мне жалость. Он и так был слаб, болен и не хотел для себя еще больших унижений. Глупый, самонадеянный аль-тур...

Я не понимала, стоит ли теперь вообще общаться с Элиасом. Или все же имеет смысл спокойно долететь до Данара и разойтись в разные стороны.

***

До конца дня мы с девочками занимались друг другом. Вечером после водных процедур и сказки, на середине которой дочери уже вовсю сладко сопели, я разместилась в кресле и стала размышлять о произошедшем сегодня.

Стыдно было признаться себе, но в первый раз за много лет мне действительно понравился мужчина. В нем было что-то... что заставляло сердце биться сильнее. И какая-то особенная аура, настоящая, мужская. Но кто я и кто он? Я - тридцатичетырехлетняя разведенная землянка, которая фактически бежала с Вердана с двумя маленькими детьми и Советник-инопланетник, который, если и испытывал ко мне симпатию, то явно изменил свое мнение после открывшихся обстоятельств. Не то чтобы я не была уверена в себе или своей привлекательности. Просто я привыкла трезво оценивать ситуацию.

Я подозреваю, что раз он знает про резонанс, значит, и у его расы есть что-то подобное. А, судя по странному обращению “эйра”, которым он меня наградил, эйнарцам, как и аль-турам подходит один и тот же тип женщины с какой-то особенностью в крови. И раз Аксель на меня среагировал, то я - одна из таких женщин. Это знание меня все же порадовало, потому что иначе, видимо, я бы Советнику просто не подошла. Если он, конечно, планировал продолжить общение. Теперь я в этом уже сомневаюсь.

Глава 16: Отказ

Чуть менее семи лет назад. Планета Аль-Тур

Аксель Ир-Кон

- Вставай, хватит валяться - услышал я через шум в голове и боль в висках. А потом на голову полилась ледяная вода.

- Леор, иди на... - простонал я - какого х*** ты делаешь в моей квартире?

- Ты не отвечаешь на звонки. Проверяю, живой ли ты еще или нет. А ты, я вижу, опять заливаешь горе. И ты сам давал мне доступ в свою квартиру, не помнишь?

- Не твое дело, вали - сказал я, пытаясь продрать глаза.

- Свалю - согласился друг - только прослежу, чтобы ты поел. В твоем холодильном боксе скоро можно будет найти новые формы жизни.

Я услышал, как гребаный Ир-Вон, чтоб ему хорошо жилось, стал греметь посудой, а потом в нос призывно ударил аромат еды.

- Иди, помойся - услышал я из кухонной зоны - от тебя воняет, будто ты спал в питомнике в обнимку с фуоро-ящерами.

- Какой сегодня день? - спросил я, вставая. Это комната шаталась, или я шатался?

- Тебе назвать месяц, день недели или год? - хохотнул этот придурок. Убил бы его, но его брат потом меня прикопает где-нибудь за это.

- Иди.... - я хрипло выругался. Во рту словно кто-то нагадил. В общем, мне было очень плохо.

Я чуть не запнулся о робота-уборщика, которого Леор уже умудрился запустить, снова выругался и с трудом дошел до душевой. Вода немного привела в чувства. Мылся медленно, держась за стену. Пальцы нащупали шрам на груди. Я специально попросил медиков не сводить его. Хотелось, чтобы осталось хоть какое-то воспоминание о...

Аааа, опять.

Я скривился от боли в груди и сложился пополам, захлебываясь.

Прошло уже несколько месяцев после возвращения с Вердана. В первые дни мне было так плохо, что я толком не помню, как летел на Аль-Тур. Не помню первые дни в медцентре Грандиса. Мне говорили, что отказ - это больно. Но знать про это, и прочувствовать это самому - совершенно разные вещи. Мой огонь не такой интенсивный, чтобы спалить меня к х***м. Но лучше бы спалил, честное слово. Это невыносимо. За эти месяцы я проклинал резонанс, свое начальство, особенно братца моего друга, по вине которого я попал на Вердан, гребаных теневиков, которые нас раскрыли,