- Ну и что, капитан, - тихо сказал Роджер, - разве у вас есть альтернатива получше?

Морской пехотинец начал открывать рот, затем со щелчком закрыл его. Через мгновение он покачал головой.

- Нет. Но не думаю, что мы пали достаточно низко, чтобы быть наемниками.

- Поэртена, - сказал Роджер. - Хватит ли у нас средств на закупку достаточного количества ячменного риса, чтобы добраться до побережья?

Оружейник перевел дикий взгляд с принца на командира своей роты. - Эй, ваше высочество, не втягивайте меня в это!

- Да, понял вас, - натянуто сказал Панер. - Мы можем. Но в конце концов у нас кончатся наличные. Конечно, мы сможем добыть пропитание, как только попадем в джунгли. Это продлит запасы еще немного.

- Что удвоит наше время в пути, - мягко заметил Роджер, приподняв одну бровь. - И измотает флар-та. И растратит наши пищевые добавки. Не говоря уже о том, что у нас, несомненно, закончатся средства, когда мы доберемся до побережья... где потребуется зафрахтовать или купить корабли для следующего этапа.

- Капитан, - сказала Косутич и сделала паузу. - Нам... возможно, придется подумать об этом. Здесь нужно учитывать нечто большее, чем один ячменный рис. Войскам нужна передышка, и я не имею в виду сидение в джунглях. Им не помешало бы немного отдохнуть в городе, выпить немного вина, немного покричать. И отсутствие необходимости добывать еду действительно ускорило бы марш. Оно... возможно, имеет смысл поискать... работу. Но за нее нужно было бы выручить достаточно, чтобы такой смысл появился.

Роджер посмотрел на Панера и увидел, что тот был совершенно взбешен сложившейся ситуацией. Он мягко улыбнулся командиру своих телохранителей и снова покачал головой.

- Как это ты мне говорил? "Иногда нам приходится делать то, что нам не нравится". Думаю, что сейчас может быть один из таких случаев. И я также думаю, что все, что мы делаем, чтобы вернуть меня домой, укладывается в параметры миссии. Для этого нам нужны наличные, так что это в рамках параметров. И последнее, - добавил он с широкой улыбкой, - если мы не дадим Костасу его перцы и специи, он может надуться. - Он подмигнул своему камердинеру, который вежливо ответил на его взгляд.

Панер мрачно посмотрел на третьего наследника трона империи Человека. Было огромным облегчением, когда Роджер, наконец, признал, что на самом деле не было ничего - буквально ничего вообще - более важного, чем благополучное возвращение его к императорскому двору на Терре. Капитан знал, что принцу было трудно смириться с мыслью, что его жизнь настолько важна, учитывая отчуждение, которое существовало между ним и его матерью императрицей столько, сколько он себя помнил. Простой факт заключался в том, что Роджер верил, что никто во всей вселенной, за единственным исключением Костаса Мацуги, не сделал для него ничего хорошего. Что, Панер должен был признать, было правдой во многих отношениях. Даже, как он понял, в случае с самим Роджером, поскольку принц не слишком заботился об избалованном, капризном отродье, которого он каждый день видел в своем собственном зеркале. Если бы кто-нибудь когда-нибудь сел и объяснил ему причину, по которой его отец был изгнан из двора, все могло бы быть по-другому, но стало до боли ясно, что никто никогда этого не делал. Лично Панер подозревал, что Элеонора О'Кейси была права - все просто предположили, что кто-то другой объяснил ему неумелые заговоры его отца против трона.

Однако никто этого не сделал, и тот факт, что Роджер был зеркальным отражением своего невероятно красивого, невероятно избалованного отца-плейбоя, сделал ситуацию неизмеримо хуже. Поскольку все "знали", что Роджер был осведомлен о причинах позора своего отца, они предположили, что тот факт, что он, казалось, стремился превратить себя в физическую копию этого отца, представлял собой своего рода декларацию неповиновения... или еще хуже. Никто, кроме Мацуги, никогда не догадывался, насколько внешность "избалованного отродья" Роджера была почти неизбежной реакцией маленького мальчика, который никогда не понимал, почему никто, казалось, не доверял ему - или не любил его, - реакцией на боль его одиночества. Конечно, до событий в Войтане и Маршаде никто в роте "Браво" никогда не догадывался, сколько еще может быть внутри него.

Но, как и другие изменения в его личности, новое осознание Роджером реалий политической нестабильности, от которой страдала империя Человека, и того факта, что династия Макклинтоков действительно была единственным связующим звеном, скрепляющим эту империю, оказалось неприятным двойным преимуществом с точки зрения командующего его личным отрядом охраны. Это означало, что принц, наконец, научился признавать, что действительно была причина, по которой он должен был позволить своим телохранителям умереть, если это было то, что требовалось, чтобы сохранить ему жизнь, а также что ничто не должно помешать его возвращению домой. Но это также вывело на поверхность знаменитую безжалостную практичность Макклинтока. Если ничто не могло встать на пути, то, по той же причине, не было ничего, к чему он не был готов... включая превращение любимой роты Панера "Браво" в жалких наемников на планете, полной варваров.

Капитан знал это, и разумные и слишком логичные доводы принца не заставили его чувствовать себя ни на йоту лучше по этому поводу. Он еще мгновение сердито смотрел на Роджера, затем повернулся к двум сержантам-артиллеристам.

- А вы что думаете?

- Я не хочу больше нести потери, если в этом нет крайней необходимости, - немедленно сказала Лей. - Нам предстоит пройти немалый путь, и в конце нас ждет битва. Мы должны иметь это в виду. - Но через мгновение она пожала плечами. - Сказав это, я должна встать на сторону его высочества. Нам действительно нужны наличные. И время на отдых.

Капитан кивнул, затем повернулся к другому стрелку. - Джин?

- Да, - сказал кореец. - Я должен согласиться с идеей наемничества. Но за это надо платить. - Он посмотрел на своего командира. - Извините, капитан.

- Ну, - сказал Панер, похлопывая себя по нагрудному карману. - Похоже, я в меньшинстве.

- Это не демократия, как, я полагаю, ты уже отмечал раз или два, - мягко сказал Роджер, откидываясь в сторону. - Если ты скажешь "нет", то общий ответ будет отрицательным.

Морской пехотинец вздохнул. - Я не могу сказать "нет". Вы правы. Однако это не