Выступление 1797 года было последним в артистической карьере Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой. Граф, получивший высокую должность обер-камергера двора, переезжает в Петербург и берет с собой Парашу.

Чтобы поднять любимую женщину на более высокую ступень социальной лестницы, Шереметев ищет новые пути, он сочиняет легенду о том, как шляхтич Ковалевский попал в плен к его деду фельдмаршалу Шереметеву. В Белоруссию отправляется целая экспедиция для розысков «родственников» Параши. И родственники нашлись: не кто иной, как сам «отец» Параши - Ковалевский. Замечательная актриса становится Ковалевой-Ковалевской.

Как предполагает Шереметев, польская шляхтичка сможет стать и русской графиней.

Увы, и версия о благородном происхождении Ковалевой-Ковалевской тоже ничего не дала. Еще два года тому назад вся русская знать видела ее на сцене домашнего театра, все знали Парашу Жемчугову, и дворянство отказалось принять ее в свою среду.

Параша с удивительным самообладанием переживала каждый акт этой драмы. О том, чего оно ей стоило, сейчас уже невозможно судить. Унижения, невыносимые для гордой натуры замечательной артистки, уход со сцены, купленное на деньги графа польское дворянство… Она заболела, обострился туберкулезный процесс. Будучи религиозной, в болезни она увидела кару за «незаконную» любовь к графу.

С переездом в Петербург, театр становится не нужен. В 1800 году Шереметев распускает труппу. «Девушкам, занимавшим до сего места актрис и танцовщиц, даю я позволение приискать себе женихов», - гласит распоряжение графа. Актерам приискали должности среди челяди.

Павлу Аргунову вменяется в должность надзирать за сохранностью графской мебели и за его фруктовым садом. Тех, для кого не нашлось должности при доме, отослали на крестьянские работы. Лишь своих ближайших подруг по сцене Параше удалось оградить от этой участи, они остались при ней.

Народный лубок. XIX в.

В 1801 году на коронацию в Москву прибыл Александр I. Прием нового императора в Останкине был не менее великолепен, чем прием, оказанный четыре года назад его отцу. По выражению современника он напоминал одну из «арабских ночей». Шереметев устроил бал с музыкой и фейерверками, но театра из «людей графа» уже не было. Новый император обласкал Шереметева, однако он не был заинтересован иметь около себя друга детства своего отца. Как известно, убийство Павла I произошло с ведома его сына.

Шереметев остается в Москве вместе с Парашей. За несколько месяцев до этого в глубокой тайне состоялось бракосочетание Николая Петровича Шереметева с Прасковьей Ивановной Ковалевской.

«1800 ноября 8 дня. Его сиятельство г. обер-камергер и кавалер граф Николай Петрович Шереметев венчан браком с девицей Прасковьей Ивановной Ковалевской в царствующем граде Москве, в приходской церкви Симеона Столпника, что на Поварской, священником Стефаном Никитиным. О чем через сие своеручно свидетельствуюсь и подписуюсь: смиренный Платон митрополит московский».

«Так состоялся брак моего деда без всякой пышности и блеску; вокруг него сложились легенды, и песня народная закрепила его значение», - писал внук Шереметева.

Прасковья Ковалева-Ковалевская, по сцене Жемчугова, была графиней Шереметевой всего полтора года, но брак графа и крепостной оставался в строжайшей тайне. Она скончалась, оставив месячного сына Дмитрия. И только после ее смерти было объявлено о состоявшемся браке; без этого Дмитрий не мог быть признан наследником шереметевских богатств.

VIII

«Отец твой, - писал Николай Шереметев сыну, - вкушал все изобилие блага земного, но лишась матери твоей, потерял с нею покой и благополучие». Видимо, он очень горевал об утрате жены. С ее смертью потеряло свое значение все, что ее окружало, что было создано для нее.

«Украсив село мое Останкино и представив оное зрителям в виде очаровательном, думал я, что совершив величайшее, достойное удивления и принятое с восхищением публикою дело, в коем видны мое знание и вкус, буду всегда наслаждаться покойно своим произведением», - писал Шереметев в своем завещательном письме. Но недолго пришлось ему «наслаждаться покойно своим произведением». Через несколько лет он уже писал, что «оно не принесло мне ни малой отрады, когда я лишился лучшего из друзей моих».

После смерти Прасковьи Ивановны Шереметев ни разу не был в Останкине, где все сохраняло память о ней. Он безвыездно живет в своем петербургском доме на Фонтанке, окружив себя друзьями умершей жены. Его не влечет уже ни придворная карьера, ни желание «показать свое знание и вкус». Он заметно стареет. В 1809 году его не стало.

Театр волшебный надломился,

Хохлы в нем опер не дают.

Парашин голос прекратился,

Князья в ладоши ей не бьют:

Умолкли нежной груди звуки,

И «Крез-меньшой» скончался в скуке, -

писал в своем стихотворении на смерть Шереметева князь Долгорукий. Есть все основания полагать, что престарелый Шереметев опасался вельможных родичей, которые обманулись в ожидании наследства. Маленького графа Дмитрия Николаевича он поручил не своим знатным родственникам, а заботам бывших подруг его матери по останкинской крепостной сцене. Теперь о театре уже никто не вспоминал. В 1812 году дворец сильно пострадал от наполеоновских солдат: «…от оных стен осталось ободранного неприятелем малинового бархату семь лоскутьев… Над зеркалом драпри белые атласные в бытность неприятеля похищены», - сообщают донесения графских управителей. Сгорел весь гардероб театра, состоявший из 5000 костюмов. Все они были «всамделишные», из дорогих тканей - бархата, атласа, парчи, отделанные драгоценными камнями. Оставшийся реквизит театра был сразу после Отечественной войны 1812 года продан с аукциона, как «вещи, которые как всем ненужные, а понапрасну гниют»

Останкинский дворец. Концертный зал. Барельеф.

В 1817 году еще раз поднялся занавес останкинского театра. Был устроен прием императора Александра I и прусского короля, на котором давали дивертисмент «Семик, или гуляние в Марьиной роще». Участие приняли лучшие артисты императорских театров и певец Булахов, певица Кротова, танцоры Медведев и Лобанов, а также цыганский хор, в котором пела знаменитая в те времена цыганка Стеша. После спектакля старинные механизмы в последний раз превратили театр в «воксал».

В 1827 году Пушкин писал: «Подмосковные деревни так же пусты и печальны. Роговая музыка не гремит в рощах Свиблова и Останкина; плошки и цветные фонари не освещают английских дорожек, ныне заросших травою, а бывало уставленных миртовыми и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего театра тлеют в зале, оставленной после последнего представления французской комедии. Барский дом дряхлеет. Во флигеле живет немец-управитель и хлопочет о проволочном заводе»*.

[* А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений. Т. II, АН СОСИ 1949, стр. 746.]

Останкино страдало от царских приездов, к