а. Все люди согрешили, и это вызвало у Бога гнев и желание погубить их, отправив навечно гореть в аду.

б. Этому каким-то образом помешал Иисус, который понес наказание вместо людей (чему, по-видимому, способствовала его невиновность – а также то, что он был Сыном Бога).

в. Теперь мы наконец свободны от вины и вместо ада направляемся на «небеса» (разумеется, при условии, что верим в это).

Конечно, многие проповедники и учителя говорят об этом более утонченно, но люди понимают услышанное именно так. Это то, что они ожидают услышать. В некоторых церквях, если ты не говоришь именно об этом, прихожане скажут, что ты не «проповедуешь Евангелие».

Многие люди, с детства слыша подобные проповеди и думая, что в это необходимо верить (а иначе они попадут в ад), находят подобный образ Бога отталкивающим. Они инстинктивно чувствуют, что такой Бог – кровожадный деспот. Если уж Бог существует, то надо надеяться, что он (или она, или оно) совсем не такой. Далее можно выделить несколько предсказуемых реакций на это. Кто-то вообще отказывается от веры как от кошмарной нелепости. Другие люди снова обращаются к Библии и к великим учителям ранней Церкви и находят множество других вещей, сказанных о кресте, например что крест – это средство, которым спасительная любовь Божья одержала окончательную победу над всеми силами мрака. Или они находят у раннехристианских писателей призыв подражать жертвенной любви Иисуса и думают, что обрели желанный ответ: крест, говорят они, не имеет отношения к Божьему наказанию за грех; это данный нам Иисусом высочайший пример любви. Так рождаются разные интерпретации, вступающие в конфликт с тем, что люди слышали от толкователей Библии и катехизаторов. И это ведет к путанице и неразберихе.

Эта неразбериха, как я полагаю, заслоняет от нас самое важное. Новый Завет, каждая его книга, утверждает, что, когда Иисус из Назарета умер на кресте, произошло нечто такое, из-за чего весь мир стал иным. И раннехристианские авторы утверждают, что, поняв смысл креста, человек становится частью этой перемены. Это трудно увидеть в тех многочисленных спорах и толкованиях, которые я бегло представил выше, – и уж тем более, как это ни печально, в действиях многих христиан и церквей. Но именно так думали, говорили и учили первые христиане. Распятие Иисуса стало днем начала революции.

В частности, распятие Иисуса было для них частью куда более масштабной – и, возможно, более опасной – истории, чем вопрос о том, куда попадут люди: в рай или в ад. На самом деле Новый Завет – хотя это многих удивит – вовсе не об этом. Новый Завет, в центре которого стоит рассказ о смерти Иисуса на кресте, говорит о наступлении Царства Бога на земле, как на небе. В конце концов, Иисус учил своих последователей молиться именно об этом. Эта вещь у нас перед глазами, хотя люди постоянно ее игнорируют на практике. Тем не менее, она указывает нам направление, которому и я буду следовать, пытаясь разобраться в том, что именно произошло на кресте и почему с этого началась та революция, которая продолжается по сей день.

Путаница относительно креста имеет разные формы, но западные христиане лучше всего знакомы с одной из них, связанной с насилием. Сегодня обитатели земного шара гораздо больше знают о насилии, о его масштабах и природе, чем когда-либо раньше. Стремительный технологический прогресс ненамеренно породил в XX и начале XXI веков два последствия. Во-первых, люди изобрели способы убивать друг друга в промышленных масштабах. Во‑вторых, самые чудовищные подробности этих ужасов немедленно распространяются по всему миру через социальные сети. Ранее люди, за исключением тех, кто непосредственно воевал или участвовал в пытках, не сталкивались с отвратительными подробностями откровенного насилия. А сегодня мы знаем не только о том, что оно имело или имеет место, но и как оно выглядит или звучит. И даже если мы не склонны смотреть подобные репортажи, киноиндустрия создала на основе изображения всевозможных актов насилия целое направление, новое и мрачное.

Это стало визитной карточкой XX века, где самые кошмарные акты насилия стали поворотными моментами всемирной истории. «Освенцим» или «Хиросима» – эти названия уже говорят сами за себя. Быть может, 11 сентября 2001 г. тоже станет таким поворотным моментом в истории XXI века, хотя его может затмить какое-нибудь еще более кошмарное преступление. Но суть дела именно в этом. Нынешнее поколение с понятным отвращением смотрит на всю культуру насилия и смерти, присущую эпохе позднего модерна, и оно замечает тревожные признаки той же культуры в некоторых проявлениях христианства. Многие люди говорят, что традиционные представления о распятии Иисуса порою слишком откровенно отражают логику, использовавшуюся для оправдания насилия.

Такая постановка вопроса делает его крайне расплывчатым – возможно, кто-то намеренно создает тут неопределенность. Порой люди сначала видят в Библии нравственные образцы, а потом приходят в ужас, открывая, что многие библейские истории – особенно в Ветхом Завете, хотя не только там – рассказывают о людях, которые ведут себя отвратительно. Взять хотя бы Книгу Судей (историю Иеффая и его дочери для начала), но мы найдем и много других подобных примеров. Часто хуже всего приходится женщинам: отец лишает жизни дочь, наложницу насилуют и убивают, служанку вынуждают заменить жену, а потом изгоняют вместе с ребенком. Разумеется, создатели Библии вовсе не стремились дать нам сборник нравственных примеров. Библейские авторы рассказывают свои истории весьма искусно, подталкивая чуткого читателя к тому, чтобы увидеть лежащие в их основе серьезные и сложные темы и повествования, предостерегающие от поверхностного прочтения и побуждающие к выводам, не лежащим на поверхности текста.

Но если эти рассуждения нам и помогают, то лишь отчасти. Люди, естественно, спрашивают: «Оправдывает ли Библия насилие?» И в частности: «Не является ли смерть Иисуса самым ярким примером использования Богом Библии насилия – насилия против собственного Сына! – как средства для достижения своих целей?» (Я слышал этот аргумент в 1970-е годы от людей, которые хотели с помощью насилия противостоять апартеиду в Южной Африке; по сути, они говорили: «Если это было позволено Богу, то позволено и нам».) Даже если мы считаем, что замыслы Бога в конечном счете благие и направлены на спасение людей, может ли единый истинный Бог поступать таким образом?

Эти вопросы возникают у людей тогда, когда проповедник или учитель говорит о связи креста и наказания. Тут нам стоит быть осторожными. Можно по-разному говорить о наказании за грех и о том,