— Листян, мы ведь с тобой друзья? — громким шепотом спросил Женька. — Эй, реветь не нужно! Ладно, пойдём поговорим.

Он завязал штаны, схватил ее за руку и вывел из шатра. На небе сверкали звёзды. В стане стояла тишина, только где-то лениво ворчала собака. Дженай привёл ее к Кругу — видимо, все важные разговоры у них будут проходить здесь. И ночью, да.

— Зачем ты меня сюда притащил? — обиженно поджала пухлые губы Листян.

— Листян, ты мне очень нравишься, честно. Но отношений у нас быть не может, — тут Женька ухмыльнулся весело. — Просто, ну невозможно это!

— Почему? Ты… евнух?

— Хуже, – Женька, вздохнув, задрал рубаху и размотал тонкую ткань, стягивающую грудь. – Вот.

— Ты… женщина? – с огромным изумлением, и даже ужасом выдохнула Листян. – Но как это возможно? Ты же… воин! И Тойрог прошел! Так не бывает.

— Могу штаны снять, – вздохнул (вздохнула) Женька. – Если не веришь.

— Снимай! – азартно выдохнула девушка.

Она сняла.

— Я ничего не понимаю, – покачала головой Листян, сокрушенно прижимая ладони к щекам.

— Тут все просто, – пробурчала Женька, оправляя одежду. – Сама пойми, я сирота, никто. Если мальчику еще как-то можно выжить, то девочке придется очень туго. Даже у вас чужестранок вон наложницами берут. А у нас просто… берут. Насильно. Могут по кругу пустить. Вот я и скрываюсь так. Много-много лет.

— Много – это сколько? – с острым любопытством спросила девушка.

— Мне почти девятнадцать.

— Ого! У нас бы ты давно могла стать женой и матерью! Послушай, давай я поговорю с Баяром, он тебя защитит! Зачем тебе прятаться здесь?

— С ума сошла? – возмутилась Женька. – Мне нравится быть воином, понимаешь? Очень нравится.

— Нет, не понимаю, – хихикнула Листян. – Но твою тайну сохраню. Только всем скажу, что у нас было. Иначе придет ещё кто-нибудь.

— Зачем? Кому я нужен?

— Ты другой, – засмеялась уже совершенно успокоившаяся девушка. – Красивый. Молоденький совсем, и женщин, говорят, боишься. Нашим любопытно.

— Любопытно им, – хмуро буркнула Женька. – А мне теперь шарахайся от каждой бабы. Скорее бы Аасор вернулся!

— А ты попросись с воинами спать, – посоветовала Листян нахально. – Если не боишься, конечно.

— Чего мне бояться?

— Ну вдруг тебе кто-то понравится, что ты устоять не сможешь?

Женька хмыкнула. Этого она не боялась. Глупости какие – понравится! И не такая она вовсе, физиологическая часть жизни ее не интересует. И вдруг споткнулась, вспомнив, как Баяр учил ее стрелять из лука.

***

Женька обычно искренне считала себя парнем. Думала, как парень, разговаривала, как парень, ходила, как парень. Но когда Баяр стоял у неё за спиной, положив свои пальцы на ее руки — о, просто показывая, как правильно натягивать лук, ничего больше — все проклятое женское вдруг пробуждалось внутри. Мурашки по спине, тяжесть в животе, ставшая вдруг такой чувствительной кожа. Ей начинало казаться, что она даже пахнет по-другому. Или это его запах — такой пряный, такой будоражащий воображение? Его дыхание над ухом, крепкое тело за спиной.

Ну и как тут сосредоточится на луке и стреле? Неудивительно, что первые две стрелы упали на землю, а тетива больно щёлкнула Женьку по пальцам, рассекая кожу до крови.

— Ну вот ещё неприятность, — досадливо пробормотал Баяр. — Мальчишка, рюс. Кожа нежная, как у девки. Стой, сейчас перемотаю тебе пальцы. И потом учиться будешь в перчатках.

Насупилась, зыркнула на него волком, все острее ощущая себя именно девкой изнеженной. Стряхнула кровь с пальцев, вытерла ладонь об штаны, схватила лук, стрелу вложила, глаз зажмурила. Что она, в фильмах не видела, как стреляют?

Самостоятельная попытка удалась чуть лучше. Стрела все же полетела — криво, по крутой дуге и вниз, но все же полетела. Улыбнулась победно — вот так! Не девчонка, а воин! Этот… стажёр, в общем.

— Уже лучше, — Баяр хлопнул его по спине с такой силой, что Женька едва устояла на ногах. — Воин! Но пальцы все равно перевяжи.

Разумеется, Дженаю было вовсе не до пальцев. Ему стрелять хотелось. И через несколько часов упорных тренировок стрела уже летела на сотню шагов. В кувшин не попадала, но хотя бы в нужную сторону была направлена.

Пальцы посинели и не гнулись, спина ныла, рук Женька просто не чувствовала, но это было неважно. Она гордилась собой. А главное, Баяр ей (им) гордился. Отчего-то Женьке было очень важно стать лучшей в глазах наставника. Во всем. На коне она держалась изо всех сил, когда падала — ни звука, ни стона не издавала. Упрямо поднималась, сверкала глазами и снова лезла.

Листян потом ворчала и перетягивала ссаженое колено, или бинтовала израненные пальцы, или промывала ссадину на виске. Наверное, тогда и разглядела его, оценила.

Глупо получилось, да.

Баяр – это Баяр, конечно. Не то чтобы красавец… Просто восхитителен, в смысле, Женька им восхищалась. Как командиром, как мужчиной, как воином. Наверное, так она бы могла смотреть на отца или старшего брата, которых у нее никогда не было. Вернее, она должна бы на него вот так смотреть, жаждать быть на него похожим, вот так же научиться махать саблей или метко стрелять из лука, или верхом ездить, но правда была в том, что рядом с ним Женькины мысли текли совсем в другом направлении.

Только Женька – все же не женщина. Во всяком случае – в постели. Ничего там интересного нет, она пробовала. Не стоит это всё ее “карьеры” воина. А Баяр… лучше просто держаться от него подальше. А для этого надо упорно тренироваться. И она, вернее, он, Дженай – тренируется.

До мозолей на бедрах, до синих пальцев, до гудящих ног. Самый упертый из всех четверых. Охтыр, гладя на рюса, закусывает до крови губы и тоже до заката стреляет и машет саблей. Потому что уступить чужестранцу для него – позор немыслимый. А глядя на этих двоих, подтягиваются и остальные. Никому не хочется быть худшим. Баяр, глядя на их рвение, только головой качает, но не останавливает. Пусть. Посмотрим, насколько их хватит.