сейчас никакой свадьбы, однако было острое желание её увидеть и отодрать жёстко и резко, чтобы отомстить за страшную смерть его шестерых воинов. «Сука, имеющая защиту, я тебя раздавлю как комара».

– Роланд, – тихо произнёс Вугор, аккуратно дотрагиваясь до его плеча.

Он вздрогнул и оглянулся на подручного.

– Она в своих покоях?

Тот замялся.

Владыка, наблюдая за его лицом, на котором пролегла тень, взбеленился.

– Какого хрена ты молчишь и жмёшься как детёныш орла? Где она?

– Её нет, – выпалил и сделал шаг назад.

– Что? – ворон побагровел, а из ладоней начали вырываться всполохи огня.

– Она убила обоих воинов, вырвала решётку на окне в коридоре и исчезла.

Роланд внезапно опустил взгляд в землю и выпустил из рук огонь на куст, который мгновенно загорелся ярким пламенем и сгорел до тла, даже в корнях ещё долго горел огонёк ненависти. Они стояли молча какое-то время, смотря на не затухающий огонь.

– Тела сожгли?

– Да.

– Теперь ясно, почему конница орлов так быстро улетела. Она с ними, – в его голосе неожиданно произошли странные перемены, и уже не было ярости, а чувствовалась некая усталость и разочарование.

– Похоже, что так, – Вугор не понимал, как утешить владыку и просто стоял рядом с видом побитой собаки.

– Почему она ушла?

– Ты серьёзно не понимаешь?

Роланд коротко кивнул.

– Ты издевался над ней, бил, унижал и… – он запнулся, – жестоко насиловал.

– А как надо, чтобы женщина сама хотела лечь со мной?

– Любить. Женщины, хоть вороницы, хоть орлицы любят ласку и нежность.

– Ты так любишь свою крестьянку?

– Да, но у нас ещё не было постели. Я решил жениться на ней, однако теперь нам придётся повременить. Не хочу, чтобы ты видел наше счастье, когда сам не счастлив.

– Я не умею… – тихо, почти прошептал Роланд.

– Что?

– Любить.

– Понимаю, ты мне как брат, и я помню в каких жёстких условиях, ты воспитывался. В твоём случае полюбить тебя должна она и научить любить себя.

– Как? Она ненавидит меня, а теперь потеряна. Я не могу заставить сейчас уставших воинов идти войной на орлов. Мы просто не выживем в этой схватке.

– Да, Роланд, тут ты прав, воинам нужно перезимовать дома, а весной можем выдвинуться.

– Хорошо, передай всем, что каждая семья моих воинов получит по тринадцать золотых. Этого хватит прожить зиму безбедно. А я хочу побыть один, ухожу в горы в свою любимую пещеру.

– Ты надолго?

– Не знаю, но не могу оставаться здесь. Мне нужно забыться. Буду оттачивать боевое мастерство.

Вугор поклонился и ушёл, тяжело вздохнув, а Роланд встал на окно и, подпрыгнув, расправил могучие крылья, полетев далеко от замка туда, где виднелись горы в голубом тумане. Солнце уже село за горизонт. Серебристый ранний иней заблестел на вершинах деревьев как малюсенькие звёзды. Он влетел в горы, покружил и опустился у пещеры в виде пасти хищного животного.

– Приветствую тебя моя тайная пещера. Я устал. Мне нужна помощь, – вошёл внутрь и тут же съехал по гладкому чёрному языку далеко вниз. Внутреннее помещение обставлено как комната: широкие скамьи у стен, высокое кресло на уступе, стол, тахта, покрытая шкурами, и всё выдержано в чёрном цвете. В углу стояли бочонки с вином, вяленым мясом, ягодами и съедобными кореньями. С другой стены стекала чистейшая вода тонкими струями в глубокую такую же чёрную каменную раковину, нет, она не была крашена, это цвет природных камней этого странного места. Роланд не только пил воду из этого источника, но и купался в ней. Он разделся, залез в глубокую чашу, облокотившись спиной о край и устало закрыл глаза, отбрасывая тень от махровых ресниц на высокие скулы.

Перед внутренним взором пронеслись кровавые бои с орлами, мольбы пленных, насилие и смерть. Кровь залила мысли. Он тряхнул длинными волосами и вздохнул.

Снова закрыл глаза и задремал.

«К нему подходит прекрасная дева, укрытая с ног до головы красной тканью, лица не видно, кладёт изящную руку на высокий гладкий лоб и шепчет слова любви: „Любимый, всё будет хорошо“. Он всматривается в её лицо и вскрикивает: „Сакура?“ Девушка пугается, отходит. Роланд протягивает руку, пытаясь дотронуться до неё, но она растворяется в пространстве, как будто её и не было».

На рассвете ворон вышел из пещеры и задумался над сном. «Странный сон, впервые мне снится женщина… наверное? Что, наверное? Ерунда какая-то, надо полететь на охоту». Он расправил крылья и полетел в густой лес. Пролетев пару километров, над пушистыми кронами многолетних дубов, повстречал молодого оленя, напал и когтями разодрал шею. В ипостаси ворона ему не надо было жарить мясо. Он разорвал тушку и съел большую часть. Ворон знал, что такого внутреннего запаса ему хватит здесь на неделю. Вторую часть положил в ледяной ручей, чтобы мясо не испортилось к следующей трапезе, и полетел обратно к пещере. Встал рядом на плато, покрытое уже кое-где инеем и лёгкой изморозью, но ещё залитое солнечными лучами, и занялся боевой тренировкой.

Орлицу занесли в её покои и уложили на серебристую постель, стоящую у светлой стены. Она всё ещё пребывала без сознания. Самые приближённые орлы встали вокруг, всё ещё находящиеся в доспехах и огненные блики, исходящие от зажжённых факелов в бронзовой оправе заиграли на них, расположенных с двух сторон от постели на высоте примерно в паре метров.

– Грег, надо позвать лекаря.

– Да, Вог, сходи за ним.

Молодой статный орёл с такими же рыжими длинными волосами как у всех орлов сразу пошёл исполнять приказ главнокомандующего.

Все только собрались выходить, как в спальню госпожи влетела красивая орлица в ипостаси человека и подскочила к ним.

– Где она?

Орлы расступились, пропуская её к постели.

– Приветствуем Марту – вдову генерала.

Орлица, игнорировав приветствие, вгляделась в бледное лицо Сакуры, та уже обратилась в человека и лежала неподвижно с закрытыми глазами.

– Почему она вся в крови? – лицо женщины исказилось недоумением.

– Госпожа улетела из плена, и мы доставили её домой.

– Ясно, за лекарем послали?

– Да.

– Хорошо, всё, свободны, улетайте в ваш монастырь.

– Мы хотим, чтобы вы передали госпоже, когда она придёт в себя, что мы её ждем и желаем присягнуть на верность.

– Успеете, сейчас её важнее осмотреть и исцелить, летите.

Орлы опустили головы в знак почтения мачехи и вдовы генерала, на их лица с точёными чертами упали вьющиеся локоны, в которых тут же заиграли огненные блики, перекликаясь с их доспехами. В глубине души каждый понимал, что эта орлица недолюбливает падчерицу, тем более за то, что она стала наследницей всего состояния. Генерал обезопасил любимую дочь, вовремя написав завещание. В нём есть особые условия: первое, оно полностью вступит в силу, как только все орлы монастыря принесут