имя и фамилию, протягивая две купюры с портретом 18-го президента США Уллиса Гранта. Причём здесь же принимались ставки на раунд, в котором тот или иной боксёр может победить нокаутом. Если угадывал и раунд, твой выигрыш увеличивался в несколько раз. Не угадывал — даже в случае верного исхода боя мог оказаться в проигрыше. Я не преминул этим воспользоваться, указав, что Шмелинг ляжет в первом раунде, на что букмекер удивлённо приподнял брови.

Как-то всё слишком просто, думал я, покидая заведение. Понятно, что приём ставок без документов мне в данный момент только на руку, но тем не менее…

Спустя три дня я стал обладателем новеньких водительских прав на имя Yefim Sorokin. С маленькой чёрно-белой фотографии с печатью в уголке на меня смотрел серьёзный мужик, в глазах которого трудно было что-то прочитать.

— Не отличить от настоящих, — довольно потирая руки, сказал Шмейхель.

Лейбовиц, посмотрев права, удивился:

— Вы же так переживали, что за вами могут начать охоту какие-то спецслужбы, а тут взяли и свои настоящие данные указали…

— Волков бояться, Абрам Моисеевич, в лес не ходить, — со вздохом махнул я рукой.

Антиквар, таким образом, был поставлен перед фактом, и далее он объявил, что завтра я еду в аэропорт покупать два билета на рейс Нью-Йорк — Лос-Анджелес и два билета на обратный рейс с тем расчётом, чтобы обернуться одним днём. Ну или двумя, что само собой подразумевалось, если ты вылетаешь вечером, как рекомендовал антиквар.

— Берите билеты на 26 мая, желательно на вечерний рейс, — напутствовал меня Абрам Моисеевич.

Билеты я приобрёл в ближайшем офисе «Американских авиалиний», до которого было идти всего пару кварталов. Два билета в один конец и два обратно на самолёте «Дуглас» серии DC-3, совершавшем регулярные пассажирские перевозки по этому маршруту, обошлись по тридцать три доллара каждый. Вылет должен состояться в 19:30 из аэропорта Ньюарка, расположенного в часе езды от Манхэттена, но номинально уже находящегося в штате Нью-Джерси.

Также я узнал, что полёт с Восточного на Западное побережье США должен занять порядка семнадцати часов, тогда как обратно можно было долететь всего за пятнадцать. Как оказалось, виной всему — встречный ветер, дувший преимущественно в восточном направлении.

По пути предстояло сделать три посадки для дозаправки. Однако… Хотя что это я тут удивляюсь, хорошо ещё, не на поезде путешествовать будем. При нынешних скоростях неделю тащились бы через весь континент.

Вечером четверга, 26 мая, мы вылетели из аэропорта Ньюарка. Погода благоволила, голубое небо лишь местами было расчерчено перистыми облаками. А вот комфортом в салоне и не пахло. Хотя по нынешним временам, наверное, даже такие тесные места с узким проходом считались явлением вполне обычным. Народ в эту эпоху был куда как менее избалованным, нежели в моё время.

Большая часть полёта проходила ночью, и из-за дозаправок выспаться толком так и не удалось. Трижды переводили часы, поскольку Восточное и Западное побережье разделяют три часа. Лейбовиц не расставался с маленьким саквояжем, в котором покоился тот самый кинжал, стоивший десять тысяч зелёных бумажек. Я же постоянно находился при антикваре в роли телохранителя, однако без огнестрельного оружия. Абрам Моисеевич меня проинструктировал, что досмотра багажа и ручной клади при посадке на самолёты не производится, а что металлодетекторов пока ещё не изобрели — это я и сам догадывался. Проверялось только наличие билетов и вес багажа. Если человек был очень толстым, то могли попросить его взвеситься. Проносили всё, что угодно, но за опасное поведение во время полёта уже существовали санкции. И пусть почти во всех штатах страны оружие можно было приобрести без лицензии, я решил не рисковать, всячески ограждая себя от возможного рода негативных последствий.

Аэропорт Лос-Анджелеса представлял собой весьма убогое зрелище. Это было просто лётное поле под названием «Майнес-Филд» с несколькими строениями, одно из которых и оказалось терминалом.

— Вчера я звонил пресс-секретарю мистера Уорнера, за нами должны прислать машину, — сказал Лейбовиц, от слепящего солнца надвинув на глаза шляпу-федору. — О, а вот, кажется, и она!

К краю поля неторопясь подкатил «кадиллак» с открытым верхом, за рулём которого сидел щеголеватый водитель. Он вальяжно выбрался из автомобиля и, увидев, как мы приближаемся, сделал несколько шагов навстречу.

— Вы мистер Лейбовиц? — обратился он к моему партнёру.

— Да-да, это я, — несколько суетливо ответил антиквар. — А это — мой помощник, мистер Сорокин.

— Я — Тони, — представился водитель и кивнул на саквояж: — Вещей у вас при себе немного.

— Мы же сюда ненадолго, одним днём, у нас даже куплены билеты на вечерний рейс до Нью-Йорка.

— Что ж, надеюсь, за это время вы решите все свои дела. Прошу в машину.

Мы сели на задние просторные сиденья, напоминавшие обтянутый дорогой кожей диван, впрочем изрядно прогретый на голливудском солнце. Я тут же невольно начал крутить головой по сторонам, поймав на себе в зеркале весёлый взгляд Тони. Небось думает, мол, приехали из Нью-Йорка, типа крутизна… А самая роскошь — вот она, это вам не каменные джунгли вашего мегаполиса. Тут я с ним и не спорил бы, и впрямь здесь было на что посмотреть.

Мы миновали Беверли-Хиллз, где на Эльм-Драйв водитель показал нам «скромный» домик Сергея Рахманинова.

— Вон, видите, репортёры толпятся? Ждут, когда пианист выйдет из дома.

Что нам Рахманинов с его достаточно трудной для моего уха музыкой! Я вот с Утёсовым общался, этим и впрямь можно гордиться.

— Справа Китайский театр Граумана, — продолжал экскурсию Тони. — Там же Аллея Славы с отпечатками рук и ног всяких знаменитостей. — Сказал он это столь небрежно, будто на Аллее уже успели появиться и его отпечатки.

Далее начались более претенциозные постройки. Виллы, многие из которых, как выяснилось, принадлежали знаменитым артистам, режиссёрам и продюсерам, впечатляли, некоторые и вовсе напоминали дворцы.

— Здесь живёт Джудит Баррет[12]. А вон там, за пальмами, особняк самого Кларка Гейбла[13]. А там жила Тельма Тодд[14], которую нашли мёртвой три года назад. Поговаривают, это была месть знаменитого гангстера Лаки Лучано за то, что она отказалась с ним встречаться, — понизив голос, как бы по секрету добавил Тони.

Мой взгляд тем временем зацепился за видневшиеся на холме справа огромные белые буквы: HOLLYWOODLAND. Вот не знал, что в это время в знаке Голливуда ещё присутствовали четыре лишние буквы.

— Абрам Моисеевич, а что это за Уорнер, к которому мы едем? — по-русски негромко задал я антиквару мучивший меня всё это время вопрос.

— Джек Леонард Уорнер[15] является одним из сооснователеей компании «Уорнер Бразерс», — так же негромко