Шрифт:
Закладка:
— Вы любите черешню?
Дезирэ вдруг посмотрел на меня очень внимательно. А я задохнулась от гнева. То есть он… Он совсем не воспринимает меня всерьёз? Дева Пречистая! Надо было тогда всё же ехать в другую сторону. Как жаль, что мне не дотянуться и не придушить его!
— А… а идите вы, — выдохнула я зло.
Мерзавец! Идиот! Во что он меня втянул⁈
Грохнули чугунные замки, створки ворот поползли в стороны. Вошло несколько мужчин, среди которых был и кузнец. Он молотком разбил крепления наших цепей. Сначала отсоединил от стены Люсьена, затем меня, потом равнодушного Дезирэ. Я едва не упала, но один из стражников придержал меня. Высокий, грузный с добрыми глазами и пропитым носом.
— Что с нами будет? — как могла жалобнее пропищала я и взмахнула ресницами, посылая взор непревзойдённой нежности.
Вряд ли мне поможет его доброта, но вдруг?
— Каган захотел лично увидеть своих убийц, — холодно процедил другой, с глазами, похожими на стальные клинки.
И нас поволокли по узкому коридору.
Отлично! Отлично. Всё лучше, чем я боялась. Как знать, может, каган — нормальный человек? И он непременно поймёт, что девица и мальчик не могут отвечать за действия рыцаря, сошедшего с ума? Я снова облизнула губы, затем чуть покусала их, чтобы они стали поалее. Где-то в седле было спрятано зеркальце: ужасно, что я не могу посмотреть и поправить что-то. Причёску там, или стереть грязь с лица. Наверное, я сейчас похожа на нищенку… Ужас!
Чуть не разбив мне ноги о ступеньки, стражники вынесли нас во двор. Стоял тот розовый час, который всегда случается перед закатом. Сотня или больше мужчин на утоптанной площади фехтовали на рапирах, их клинки красиво отражали золото заката.
— О великий каган! — стражник, шедший впереди, преклонил колено, приложил ладонь к сердцу. — Вот эти безумцы.
Каганом оказался молодой мужчина. Он стоял под раскидистой почти высохшей черешней и наблюдал, как его воины упражняются. Обернулся и взглянул на нас. Восточное лицо, чёрные глаза, губы одного цвета с лицом — золотисто-загорелого. Чёрные прямые волосы, убранные в хвост. И чёрный костюм, тонко расшитый золотом. А ещё усики, небольшие, они скобкой очерчивали губы и спускались к подбородку двумя струйками.
В общем, вполне ничего. Я умильно захлопала глазками.
— Так говоришь, солнце не зайдёт? — весело уточнил каган и усмехнулся, с любопытством разглядывая Дезирэ.
Я попыталась присесть в реверансе, но меня тотчас дёрнули за цепи обратно. Видимо, решили, что я кинусь и зубами загрызу повелителя. От падения на спину удержали те же оковы.
— О великий каган, умоляю, прости его: он не в себе… А мы и вообще тут не при чём. Я и вообще его не знаю… Второй раз в жизни вижу и…
«Интересная шапочка, — внезапно пришла мне мысль в голову. — Как будто закрученная. Это сейчас так модно?» Красиво. Алая и белая ткань напоминали зефирку на голове. И жемчужная подвеска мерцала, колыхаясь.
— Не зайдёт, — подтвердил Дезирэ.
Каган невольно оглянулся на горизонт. Двор располагался на уровне крепостных стен, и вид отсюда открывался превосходный. Фехтовальщики замерли.
— И где же твоя армия? — полюбопытствовал владыка.
Ну, главное, что ему весело. Обычно тех, кто смешит, не убивают. Признаюсь, стать шутом во дворце кагана никогда не было моей мечтой, но…
— Я один.
— И как же ты меня убьёшь? Как победишь моё войско?
Мы все уставились на принца. Каган, стражники и я. Один лишь Люсьен хмуро рассматривал носки собственных сапог. Дезирэ чуть изгибал кончик губ в усмешке. Смотрел на владыку Монфории прямо и в упор, даром, что был ниже на голову.
— Вот так, — ответил небрежно.
Глаза его полыхнули алым. Он вдруг слегка дунул. Воздух сверкнул голубой вспышкой. В небо, пронзительно каркая, взлетела огромная стая галок.
— Ч-что…
Стражников не было. Пустой двор, черешня, монарх и мы. Каган побелел и попятился. Выхватил саблю.
— Колдун!
— Нет. Просто люблю галок. Хорошие птички, — возразил Дезирэ.
Встряхнул руками, и цепи упали на камень, рассыпавшись в ржавую пыль. С нас всех упали.
— Прощай, каган, — шепнул мой жених, поднял руку…
— Нет! — Люсьен повис на нём, схватил за запястье. — Эй, нет! Пожалуйста! Не убивай его…
Дезирэ застыл, лицо его потемнело.
— Зайчишка, отпусти.
— Нет! Нет! Ты его не убьёшь, слышишь⁈ Я… я запрещаю.
Принц раздражённо выдохнул. Опустил руку. Я решила, что и Люсьен сейчас взлетит в небо галкой, но, видимо, запас терпения моего жениха оказался неиссякаем. Каган, посеревший от ужаса, размахивал бесполезной саблей.
— Тёмная-тёмная башня. Ни свечей, ни огня.
— Пускай. Не убивай его, пожалуйста!
Каган бросился на врага с диким воплем. Дезирэ, не оглядываясь, взмахнул рукой, и несчастного отшвырнуло на землю.
— Я передумал. Там не будет еды. Одни только живые кролики. Когда ты проголодаешься, тебе придётся их убивать. И ты станешь это делать, когда голод одержит вверх над жалостью. А он одержит.
Люсьен прижался щекой к его шее, обхватил её руками.
— Плевать, — прошептал плачущим голосом. — Не убивай! Прошу тебя.
Дезирэ тихо свистнул. Каган, снова вскочивший с обнажённым клинком, окаменел.
— Ты его убил! — Люсьен, обернулся отпрянул и ударил кулаком в плечо принца. — Как ты мог⁈ Как⁈ Я же… Ты же…
— Он жив. Просто немножко не совсем.
Я подошла и коснулась статуи. Мрамор. Белый мрамор. Ещё тёплый. Сглотнула. Мой жених — колдун.
Жуть какая.
— Ты чудовище! — прошептал Люсьен, закрыл лицо руками и расплакался.
Но в этот раз я не была с ним согласна. Эти люди хотели нас убить… И всё же… Магия. Да ещё и… Вот так запросто превратить отряд стражников в птиц, а их короля — в камень? Это что ж за сила такая? Я обернулась и внимательно оглядела на жениха ещё раз. Он прижимал к себе плачущего пажа и чуть покачивал, видимо, пытаясь успокоить. Смотрел куда-то мимо, и глаза его казались чёрными, словно бездна. А всё же, кто они друг другу?
Люсьен отстранился, заглянул в мрачное лицо сюзерена.
— Давай останемся здесь? Посадим сады? Деревья, кустарники. Ты же можешь вылечить детей, да? Отстроим город заново и… и… Я помогу, честно. Буду поливать и… копать тоже. Я научусь. Они все здесь такие больные и несчастные! С твоей силой ты же можешь им помочь!
— Нет.
— Почему⁈
— Зайчонок, я умею
