Шрифт:
Закладка:
Замечаю только блеснувшую бронзовую кожу, резко отворачиваюсь. Хриплый громкий смех заполняет помещение, заставляя чувствовать себя ещё хуже.
Где б взять жидкой смелости, чтобы махом опрокинуть и не бояться этого монстра?
Между лопаток печёт, будто кто-то зажжёнными спичками бросается. Прислушиваюсь к каждому звуку. Вдруг мужчина воспользуется моментом и нападёт на меня.
– Обернись, – приказывает. – Давай, зайка, не трусь. Хозяйство своё прикрыл. Три секунды. Либо я подойду и сам разверну, но нежным не буду.
– Ладно!
Выдыхаю, оборачиваясь. Стараюсь смотреть только на лицо мужчины, но взгляд сам ползёт ниже. Невозможно удержать любопытство. Расслабляюсь, понимая, что меня не обманули.
На Валиде – обычные синие джинсы. Расстегнутые полностью, выглядывает черная ткань трусов. Не раздетый, уже хорошо. Но ткань плотно обхватывает, очерчивая достоинство мужчины. И…
Нужно на другое что-то посмотреть! Взгляд бегает, пока не останавливается на бицепсах. Там тоже рисунки. Их рассматривать намного безопаснее.
Кажется, что Валид весь забит татуировками. Одни старые, поблекшие. Другие вовсе синевой отдают. Но есть новые, ярко-черные, будто только нанесли. Уже в тюрьме сделал?
– Заливаешь же, – хмыкает. – Рассматриваешь так, будто уже готовишься запрыгнуть на мой член.
– Я на тату смотрела, – оправдываюсь. – Их так много…
– Нетронутая, да? – я опешила от резкого перехода.
– Вы же уже спрашивали.
– Про целку твою помню. Я о коже говорю. Ни одной наколки?
– Нет.
– А чё так? Папаша запретил?
Качаю головой, оставляю при себе комментарий, что отец никогда мне такого не запрещал. Вся его гиперопека кружила вокруг моей безопасности, лишнего шагу нельзя было ступить.
Но с внешностью он разрешал делать всё. Даже когда на прием в его честь я пришла с зелеными прядями – ничего не сказал, только хвалил. Краска смылась через неделю, а я в тринадцать ещё долго казалась себе самой крутой.
Валид тянется к распахнутой сумке, которая лежит у его ног. Достает футболку, но не надевает. Ждет моего ответа или всё-таки надеется, что получит от меня что-то?
– Больно ведь, – объясняю, будто сам мужчина этого не знает.
– Херня. На зоне – больно. А машинкой в салоне это так, – пожимает плечами. – Щекотка. Будешь послушной, дам потрогать.
– Обойдусь. А… В тюрьме разве не машинкой делают?
– Ага, сразу после визита в барбершоп и элитный бордель.
Мужчина хмыкает, а после вдруг бросает футболку обратно, направляется ко мне. Упираюсь спиной в недостроенный подоконник, пытаясь предугадать, что он задумал.
Вблизи получается заметить странные рунические символы, выбитые на его груди. Симметричные линии, на концах – будто наконечник стрелы. Фокусируюсь на этом, чтоб не думать о плохом.
– Сюда иди, – приказывает, отводя меня к стене. В руках держит телефон. – Улыбнись для папочки.
– Фу. Держите свои грязные фантазии и кинки при себе.
– Какая ты развратная девочка. Слова умные знаешь. Кинки, бля. У меня другие забавы в постели. Снимок для твоего отца, чтобы убедился, что ты пока ещё дышишь.
– А. Ой.
Я даже не обращаю внимания на оговорку, что дышу «пока». Куда сильнее душит неловкостью и смущением, что я подумала совсем о другом. А чего ещё можно ожидать от этого варвара?
Быстрыми движением стараюсь оттереть потекшую тушь и поправить волосы. Лащеновы не боятся – так говорил отец. А я сейчас очень далека от семейного девиза.
Валид со смешками наблюдает за моими потугами, но не мешает. Крутит телефон в пальцах, пока я не замираю. Наводит на меня камеру, быстро делает фото.
– А посмотреть можно? – боюсь представить, насколько ужасно я выгляжу.
– Ещё в инет выложи, лайки собери. Лучшая тема для блога будет.
– Я просто спросила. Вы… Вы меня для этого привели сюда?
– То, как ты меня взглядом облизала, тоже приятно. Но да, надо будет весточку отправить прокурору. Чтобы по вертолету ничем не пальнули, если засекут. За стриптиз можешь не благодарить.
– А за психологическую травму?
– Ты когда успела такой борзой стать? – Валид подается ко мне, ладонями упирается в стену. Большими пальцами задевает моё лицо. – Нужно урок послушания организовать?
– Нет. Я просто… Извините.
– А я, пожалуй, всё же лекцию проведу.
И прижимается ко мне всем телом.
Глава 7
Тело Валида – твердое. Будто меня между двух стен зажало. Просто одна – очень-очень горячая стена. Бугристая. А ещё двигается, сильнее впечатывая меня.
Единственно спасение в том, что я прижала к себе руки. Так хоть небольшое расстояния между нами. Пытаюсь понять, что именно мужчина подразумевает под «уроком».
Насилие? Бить будет? Снова целовать? Что-то новое придумает?
Мысли заглохли, когда одна ладонь мужчины двинулась вниз. По стенке, едва задевая моё тело. Скользнула возле талии, повторяя изгибы. Остановилась возле бедра, едва прикасаясь.
Жгло от мысли, что Валид в любую секунду может прикоснуться. Сжать мои ягодицы, как делал это в прицепе. Вот прямо сейчас. Или… Через секунду! Или…
Но мужчина ничего не делает. Только смотрит на меня, заставляя тонуть в мучительном ожидании. Кровь приливает к лицу, когда Валид наклоняется ниже. Его губы почти задевают мои, кожа к коже. Но… Не целует.
Будоражит дыханием и неизвестностью. Вжимается сильнее. Будто кислородом меня наполняет, дышит в мой рот. Я как под заклятьем, снова. Просто близость этого мужчины – она что-то непонятное творит. Приклеивает, обездвиживает, свинцом заполняет всю меня.
– Дерзкая ты, Александра, – я чувствую, как двигаются его губы. Они ведь в мои почти впечатаны. – Сложно будет.
– Я случайно…
– Случайно хамишь? Или проверяешь, как много тебе можно?
– Нельзя. Знаю. Я просто…
Лихорадочно соображаю, как из этой ситуации выпутаться. А ещё злюсь на себя, что не успела промолчать. И на Валида, потому что он… Валид! Наглый, неотесанный и грубый хам.
Я едва шевелюсь и тут же жалею об этом. Мои пальцы прикасаются к его груди. Выпуклым мышцам, которые напоминают нагретый солнцем валун. Мизинчиком задеваю край его тату, состоящей из запутанных линий.
– Красивая, – говорю первое, что пришло в голову. – Татуировка. Вы её в тюрьме делали или…
– В колонии, да.
– А как там делают? Если
