ввести в законодательные рамки, упорядочить местоположение церкви в системе власти были предприняты на Земском соборе 1649 года. Однако удержать избранный курс при глубоко религиозном Алексее Михайловиче не удалось: вскоре по настоянию Никона он вернул церкви прежние привилегии. За попытками церковников овладеть сознанием молодого, неискушенного, набожного царя крылись вполне определенные цели. Им, ведомым византийскими наставниками, грезилась идея доминирования Русской церкви над христианами Востока, лишившимися своего духовного центра — Константинополя. Их стремление увлечь Алексея Михайловича заманчивой перспективой в конечном счете увенчалось успехом. Однако умозрительные построения церковных иерархов Востока, продвигавшиеся ими в правящие круги Московии, никак не учитывали реальность, за века сложившуюся в вероучительной и вероисповедальной практике Русской церкви. Не знал этого и не мог знать Алексей Михайлович, отгороженный от общения со своим народом.

Между тем, накладываясь на патриархальные народные традиции, христианство на Руси по-своему адаптировалось к исконным, древним верованиям. Язычество существенно трансформировало трактовку обрядов, церковные праздники, поклонение святым. Вероучительные тексты в ходе многократных переписываний подстраивались к местному речевому обиходу. Греческие и восточные иерархи, время от времени посещая Русь, указывали на неточности в богослужебных текстах, на обрядовые расхождения, которые они открывали для себя в Московии. На это Иван Грозный как-то заметил: «Греки нам не Евангелие. У нас не греческая, русская вера». И в самом деле, историческое прошлое, на которое опирались национальные, духовные традиции Древней Руси, оказало влияние на церковные обряды. И после Ивана IV христианская Русь продолжала жить по-своему, отметая попытки отдельных пришлых церковников вмешиваться в вероисповедную практику, исправлять обряды, критиковать тексты, по которым велось богослужение. Отстоять принципы, следовать далее унаследованной от предков традиции представителям новой династии Романовых не довелось.

Тем временем антагонизм христианских церквей — католичества и православия, принявший особую остроту к XIII веку, предопределил самоизоляцию, на который Московия надолго оказалась обречена. Русская православная церковь, вслед за византийской, определяла весь окружающий мир как враждебный, несущий зло, обреченный на адские муки. Его влияния следовало всячески избегать, отказываясь от всякого общения с иноверцами. Источником зла, идущим от дьявола, признавались любое светское знание, образование, бытовая культура. Теснимое исламом с юга и католицизмом с запада православие на Руси всеми средствами старалось оберегать чистоту веры. Стремление оградить святую Русь от иноверцев долгое время оставляло общество восточных славян в стороне от цивилизационных путей, какими следовали страны Западной Европы. Между тем Русь оставалась единственной обетованной землей, где православные Востока, оказавшиеся под османским игом, находили понимание, сочувствие, поддержку. Только здесь христианская вера греческого закона оказалась под защитой государства, а русский царь выступал ее стойким поборником.

Начиная с XIII–XIV веков христианское население, не поддавшееся насильственной исламизации, как и гонимое священство Греции, Болгарии, Сербии, искало спасения и заступничества на Руси. В этой братии, отторженной от родного очага, от намоленных святынь, особенно стойко давали о себе знать боль и горечь поражения. Они несли с собой не только ненависть к врагам православия, но и стойкую приверженность к своей вероисповедной практике, которая во многом противоречила русской церковной традиции. Постепенно вокруг этого стала завязываться дискуссия, повлекшая за собой далеко идущие последствия.

* * *

В Нижегородской области современной России, некогда входившей в пространство Древней Руси, есть место, именующееся «родиной антагонистов». Две деревни Вельдеманово и Григорово, отстоящие друг от друга на десяток километров, примечательны тем, что в них родились выдающиеся церковные деятели XVII века — патриарх Никон (1605–1681) и протопоп Аввакум (1620–1682). Этих выходцев из глубинки, непримиримых в своей трактовке канонов православной веры, называют творцами раскола, провозвестниками того, что на века разделило русских христиан.

Богослужебная деятельность с ранних лет определила суть земной жизни и того и другого. Постижение основ вероучения и дальнейшее церковное служение давались Никону и Аввакуму ценой немалых испытаний. Их твердость в вере, неотступное следование церковным предписаниям не всегда находили отклик у окружающих. Многочисленные ограничения, налагаемые религией, отвращали от церкви тех, для кого главным была мирская жизнь, кто в условиях постоянной борьбы за существование не находил времени или сил для выполнения предписанных постов и молитв. К тому же церковный календарь, заимствованный из южных стран с мягким климатом, с трудом вписывался в погодные условия Руси, обрекая верующих на суровые испытания. Далеко не каждый организм, даже у закаленных русских, способен был их выдержать. Долгие службы в холодных, неотапливаемых церквях, купание в проруби в крещенские морозы, скудный постный рацион — все это так или иначе сказывалось на здоровье людей. Великий Михайло Ломоносов не случайно отвергал бездумное следование церковным обрядам, особенно ритуалу крещения младенцев. Именно в этом, помимо неправильного образа жизни, ученый видел причины высокой смертности населения — продолжительность жизни в России тогда не превышала сорока лет.

И Никон, и Аввакум, начинавшие карьеру в русской глубинке, не раз были биты и гонимы верующими, не приемлющими строгий порядок, который навязывали эти пастыри. Особенно это касалось осуждения ими пьянства и блуда, сопровождавших в то время и праздники, и будни. Будучи новгородским митрополитом, Никон был сильно избит бунтовщиками во время «ПСКОВСКОГО ГИЛЯ», о котором речь пойдет далее — его «отблагодарили» за закрытие в городе питейных заведений. Похожая история произошла и с Аввакумом: будучи священником в селе Лопатицы, он своими обличительными речами восстановил против себя местных «сильных людей». Строгость и неуступчивость едва не стоили ему жизни. Переведясь в Юрьевец-Повольский, он и там настроил против себя население, от которого требовал строгого следования церковным предписаниям. В скором времени «попы и бабы, которых он унимал от блудни, среди улицы били ботажьем и топтали его и грозились совсем убить вора, блядина сына да и тело собакам в ров бросить».

Вынужденный бежать в Москву, Аввакум нашел единомышленников в обществе «ревнителей благочестия», где задавал тон духовник молодого царя Стефан Вонифатьев. Там он встретился с Никоном, с которым у него установились дружеские отношения, несмотря на разницу в возрасте. Для них обоих вера, ее первозданная чистота стала целью и смыслом существования. Каждый при этом думал и хотел «как лучше» обустроить боговерческую практику истинно православной вероисповедальной традиции. Поначалу деятелей кружка занимала «книжная справа» — редактирование вероучительной литературы. Исправление ошибок не по древнерусским рукописным текстам, а по греческим книгам разделило прежних единомышленников, особенно когда Никон стал патриархом.

Используя набожность Алексея Михайловича и его душевную расположенность к себе, Никон сумел навязать ему идею церковной реформы. Верующие оказались перед необходимостью изменить порядок богослужебной церемонии, предварительно исправив ошибочные, унаследованные от времени наслоения, появившиеся в ходе многократной переписки древних текстов. Отныне вести богослужение требовалось не по