– Вообще-то, ночевать мы тут не останемся, – разочаровал его Егор. – Тут есть небольшая пещера, но в ней максимум можно спрятаться от ветра, и то вытянувшись вдоль стенки. А ставить палатку на камнях… Это перебор. Да и свалиться отсюда ночью тоже не восторг.

– Это точно, – пробормотал Никита, моментально представив в красках, как летит вниз головой прямо на булыжники.

– Зато тут шикарный вид и можно спокойно поджарить нашу птичку, – пояснил Егор, разводя костер.

Никита только глазами хлопал, видя, как Егор, скинув рюкзак, достаёт из-под снега в расщелине, которую он назвал пещерой, полиэтиленовый пакет с углём и щепой. Похоже, он бывал тут куда чаще, чем могла даже подозревать Васса.

– О, а там тоже дымят. Такие же туристы? – Отдышавшийся Пашка подошёл к краю площадки и указал на одинокий, едва заметно вьющийся дымок.

– Нет, – не поворачиваясь, буркнул Егор. – Это приют. Даже не смотри в ту сторону и не вздумай лезть ближе. Нехорошее место.

– А почему нехорошее? – Никита сел поближе к потрескивающему костру, и жар приятно коснулся лица и рук. Он уже и позабыл, что устал и не хотел тащиться в лес. Теперь, когда он видел под ногами весь этот заснеженный дикий мир, он чувствовал себя иначе. Неукротимым охотником, которому по плечу найти и убить чудовище, а когда он встретит Солунай, он уже не будет жалким слабаком, выловленным из реки. Он будет героем с удивительными трофеями. Да, девчонки таких любят, но вот в чём беда. Никита не хотел поразить каких-то там девчонок. Он хотел восхитить именно Солунай.

Странно, он видел её совсем недолго и до сих пор не представлял, как выглядит её лицо без дурацких очков, но желание встретиться с ней и понравиться стало ужасно навязчивой идеей. И просто так отказываться от неё Никита был не намерен.

– В приюте живут разные, – неохотно пояснил Егор. – Ну… не только люди. Хотя люди, конечно, тоже есть. Бедняги. Но подойти к приюту нельзя просто так. Там начинаются болота, овраги. Часть ландшафта сильно отличается от всего прочего заповедника.

Никита хмыкнул. Он не ожидал услышать слова вроде «ландшафт» от такого дикаря, как Егор. Впрочем, если он водит в заповедник и геологов, то мог нахвататься. По крайней мере, в это поверить легче, чем в то, что он на самом деле куда умнее, нежели на первый взгляд.

– А… Васса? – В последний момент Никита передумал и назвал её, а не Солунай.

– И она оттуда. – Егор сплюнул. – Тоже запала девка в сердце, да? Такая вот тварь. Холодная, как змея, даже не рассчитывай с ней замутить.

– И не собирался, – совершенно искренне ответил Никита и снова уставился вдаль. Позади уже вкусно пахло жареным мясом и невкусно – палёным пером. Никита смотрел на далёкий дымок и пытался вообразить, как выглядит приют, где – и он был уверен в этом – его ждёт Солунай.

Глава 6. Неизвестное чудовище

Солунай неторопливо ступала по приюту. Днём она могла ходить куда ей в голову взбредёт. А с учётом того, что она помогла Марте разделать курицу, ей сегодня можно было схитрить и не ходить на другую работу. Хорошо или плохо, но в приюте все начинали помогать, едва покидали младшую группу. Обычно это случалось лет в пять, бывало позднее или пораньше. Виталик вот оставался в младшей группе всё время, сколько Найка себя помнила. Впрочем, она понятия не имела, как вообще функционирует Виталик, когда не подбирает мусор. Он сам весь напоминал большую серую кучу хлама. Двигался он медленно, слизывая с пола огрызки и шкурки, часть из которых по никому непонятной логике оставлял украшениями на себе, часть поедал. В результате в младшей группе всегда было чисто, да и самые неряшливые дети быстро привыкали умываться, аккуратно следить за одеждой и своими вещами. Никому же не хочется, чтобы Виталик принял тебя за мусор и сожрал. Солунай полагала, что это байки и в Виталике целый человек не поместится, даже если человеку всего лишь пара лет. Но против педагогического шантажа воспитательниц не восставала. Все так жили, и Найка не знала другой жизни.

В младшей группе её кровать стояла рядом с кроватью Бануша – единственного официального чудовища группы. Если не считать Виталика, конечно. Бануша Александр Николаевич поил своей кровью. Пару капель в день, не больше. Но приютским хватало и этого, чтобы избегать мальчика. Кровью ведь не брезговали и алмысы. Злые духи. Значит, и Бануш был злым. Такая уж детская логика. Никто не садился с ним за столом, не разговаривал. Да и Найка, прямо скажем, вначале не горела желанием общаться с ним. Просто она вытянула короткую соломинку, и её кровать поставили рядом с его. И только. Такое случается.

Но однажды всё изменилось. Они укладывались спать, когда Бануш подошёл, сел рядом на кровать, а когда Найка хотела выгнать его, вкрадчиво произнёс:

– Ты ведь хочешь со мной дружить, Солунай?

И Солунай, которая дружила с Жылдыс и Катей, восхищалась Вассой и мечтала однажды осмелиться заговорить с ней, вдруг почувствовала, как в голове становится звеняще пусто.

– Очень хочу, – ответила она, не понимая, как раньше не разглядела, какой Бануш милый. Белые, почти как снег, волосы, светлые глаза, тонкие черты лица и изящная фигура даже в потёртой приютской одежде. Он напоминал нежного эе, хранителя серебристого ручья или водопада из сказок, которому за какие-то грехи приходится жить среди людей. А какие красивые заострённые зубы у него, так и тянет отдать ему кровь!

Предложить кровь Найка тогда не успела. Неизвестно откуда появившаяся Айару цепко схватила Бануша за ухо и поволокла куда-то. Спать он не вернулся. Не дождавшись его и на обед, Найка отлила в свою личную чашку куриного супа и пошла искать. Как же ей было страшно идти по тёмному приюту и прислушиваться к чужим разговорам за дверями! Она думала спросить старших ребят, но побоялась. В подвалах Бануша не было, не было его и на втором этаже. А вот в башне она наконец нашла самое страшное место приюта – карцер для непослушных чудовищ. Так это место назвал Бануш, и Найка не видела никакого повода ему не верить. Но это было позже. В тот день Бануш, как лягушка, распластался на сухом, горячем от солнца полу, и только его волосы шевелились от пронизывающего башню ветра. Даже Найке было зябко, а ведь она только поднялась.

– Бануш, я тебе супа принесла, – шепнула она, краснея до кончиков ушей.

– Спа… бо… – прошелестел Бануш еле слышным голосом. Он подполз к решётке и осторожно взял чашку. Он пил очень медленно, словно впитывал пересохшими