Шрифт:
Закладка:
Вдруг то, что между ними происходило, показалось ему самым интимным совместным переживанием. Предпочитая не загонять лошадей, он отступил на шаг. Алиса вынуждена была убрать руку. — Наверное, твоя мама очень горюет, — тихо сказала она.
— Да. Она сильная, и мы все поддерживаем ее. В общем, она справляется, хотя без папы кажется немного потерянной.
— Да, конечно.
— Наверное, к лучшему, что недавно в семье появились новые лица.
— Никто и никогда не заменит Финна О'Коннора. Но я не сомневаюсь, новые люди укрепляют семью.
Он кивнул. К горлу подступил ком.
— Прости, Блейк. Потеря твоего отца — большое горе, и мне жаль, что тебе пришлось проходить все одному.
— Я был не один, — хрипло ответил он, пожалуй, слишком поспешно, но ей необходимо было знать, что он в порядке.
Его слова возымели желаемое действие. Алиса сидела так тихо, что можно было слышать, как упадет булавка. Почему же он чувствовал себя полным дураком?
Он не хотел ощущать с ней такую же прочную связь, какую чувствовал раньше; то, что он считал нерушимым, оказалось временным. Наверное, Лиз права. О том, чтобы вернуться к прежней близости, не может быть и речи.
Пора, фигурально выражаясь, наклониться вперед в седле, чтобы лошадь попятилась на несколько шагов.
Глава 8
Боль, которую испытала Алиса, оказалась преходящей. Да, отторжение — это всегда неприятно. Откуда у нее такие мысли? Она понятия не имела. Весть о смерти Финна О'Коннора выбила ее из равновесия. Узнав, что его убили где-то на ранчо, она похолодела.
Ее дочери будет очень не хватать самого лучшего на свете дедушки. Как жаль!
Но мысль о том, что придется делить опеку и видеть дочку лишь каждое второе Рождество, практически лишала ее сил. О'Конноры имеют полное право присутствовать в жизни ее дочери. Оказалось, что это будет тяжелее, чем она ожидала вначале. Не потому ли она решила держать беременность в тайне?
В одном Блейк прав. Спокойно думать о родах и последующих отношениях можно только после того, как уйдет непосредственная опасность для ее жизни. Алиса заставила себя вспомнить, о чем они говорили до того, как она спросила о его родственниках.
Приемная врача… Другие беременные, которые находились там одновременно с ней. Поскольку голос у Хрипатого был громкий, она задумалась, нельзя ли просто позвонить в клинику и расспросить администратора. Правда, согласно закону о конфиденциальности, получить сведения о других пациентах практически невозможно. Лиз придется всеми правдами и неправдами раздобывать нужную информацию. Тут требуется известная ловкость. Надо придумать наводящий вопрос. Вечером клиника, скорее всего, закрыта, поэтому у нее есть время все обдумать.
Прежде чем сменить тему, Алиса все же произнесла:
— У тебя замечательные мама и братья.
Он скорчил гримасу, и она сразу поняла, о ком он подумал.
О Гаррете.
— Не сомневаюсь, у Гаррета есть веские причины для того, чтобы всех отталкивать, — вздохнула она. Один из братьев Блейка был бунтовщиком, одиноким волком, он не вписывался в общую семейную картину О'Конноров. — Еще раз прими мои соболезнования. Я сочувствую вам всем сердцем. Блейк, я знаю, как ты любил и уважал своего отца. Очень жаль, что он ушел таким молодым.
Блейк вздохнул:
— Спасибо. От имени всей семьи выражаю тебе благодарность за заботу.
Несколько минут прошло в молчании. Потом оба снова сели. Алиса прихватила свой листок с записями. Устроившись удобнее, что было нелегко при ее животе, она закрыла глаза и отпустила мысли на волю. Она вспоминала, что с ней случилось недавно. В ушах опять зазвучал голос Хрипатого, и она снова вспомнила, что тот проявил к ней больше сочувствия, чем его подельник.
При мысли о том, что Хрипатый и Гнусавый охотятся на нее или собираются похитить еще кого-нибудь, ей еще сильнее захотелось все вспомнить. Мысли в голове путались. Алиса попыталась их упорядочить, но ничего не получалось.
— Все в порядке?
— Да. — Она открыла глаза. — Мысли путаются, хотя я очень стараюсь что-то вспомнить.
— Все вернется, — терпеливо проговорил он. Наверное, снова вспомнил, что он — полицейский. Добрый полицейский способен узнать гораздо больше, чем злой… Понизив голос, Блейк продолжал: — Спасибо за все хорошее, что ты сказала о моих родных. Мне по-прежнему трудно смириться с тем, что отец скончался, так и не узнав, что случилось с Кэролайн.
Он говорил с ней о чем-то очень важном для его семьи, и ей захотелось, чтобы он понял: ей не все равно. Пусть их брак не выдержал испытаний, но для нее по-прежнему небезразлично, что происходит с ним и его близкими. Из глубины ее души возникали эмоции, порожденные любовью и ничем другим.
Странно, что она по-прежнему любит мужа, с которым развелась…
— Ты поэтому по-прежнему служишь полицейским в Хьюстоне? — Алиса поняла, что угадала, заметив, как он плотно сжал губы.
— Скоро я вернусь на ранчо. Там мое место. Сейчас мы ездим туда по очереди, чтобы с мамой рядом постоянно кто-то был. Нам известно, что папу убили, когда он расследовал похищение Кэролайн. А еще мама призналась, что он был болен. Болезнь не должна была унести его сразу, но со временем ему стало бы хуже.
— Наверное, именно поэтому твой отец заново открыл дело.
— Мы считаем так же. Он понимал, что времени у него мало. Хотя болезнь подтачивала бы его несколько лет, он уже увидел конец пути и хотел довести расследование до конца.
Алиса впервые услышала о том, что у Блейка была сестра, которую похитили из колыбели, когда они ехали знакомиться с его родителями. Он пригласил ее на ранчо, потому что их отношения переходили на следующий уровень.
С той самой минуты, как она приехала на фамильное ранчо О'Конноров, ей оказывали самый теплый прием. Ранчо, со всей его пышностью, застало ее врасплох. Кроме того, тогда она впервые поняла, что родители Блейка — богатые люди. Не просто богатые, а очень богатые. Ее отцу денег вечно не хватало; он все время охотился за ними, пытаясь поймать их голыми руками. Деньги в буквальном смысле ускользали у него между пальцев.
Они не бедствовали. Были сыты, одеты, у них была крыша над головой. Мама не работала и занималась ее воспитанием. Вначале ее родители собирались завести трех или четырех детей, но у
