— Господин Тидэ, — Дельфин преданно заглянул немцу в глаза. — Вы один из самых добрейших людей, которого я встретил за свою жизнь. Вы как Путин, только в четыре раза толще. И, наверняка, раз в сто лучше. У вас есть одна проблема. Вы прекрасно знаете русский язык, но у вас совершенно нет мозгов, — Дельфин грустно почмокал губами.

Звонарев перегнулся от смеха.

— Что же Вам порекомендовать? «Большую перемену»? «Афоню»? Нет, давайте радикально — «Семнадцать мгновений». Утром, в обед и вечер. Записывайте, не стесняйтесь. Семнадцать мгновений весны. Ведите дневник просмотра. После каждой серии записывайте впечатления. Через недельку встретимся — я оценю динамику.

— Что Вы несете, Климов? — Штефан брезгливо сморщился. Накал его щек не уменьшался. — Вы понимаете, что никогда не выйдете из этих стен? Когда мы закончим беседу, с Вами будут работать ребята Лациса, и они сделают из Вас овощ.

— Мда, пожалуй, и «Мгновения» вам не помогут. Тогда просто заучите целительную мантру и почаще повторяйте про себя — трудно стало работать, столько развелось идиотов, говорящих правильные слова[53].

Комиссар Евросоюза принял решение. Он нажал кнопку вызова. Пока Дельфина уводили, Тидэ печатал что-то в своём ноутбуке, не глядя на человека, судьбу которого он решил.

Звонарев зашел в комнату, чтобы получить указания на вечер и незаметно спрятал последнюю фигурку, которую сделал Дельфин.

19:21

Лацис был пьян и весел, словно ему удалось трахнуть всех стюардесс на маршруте Сызрань — Рига.

— Мы его поимели, — Звонарев попытался обойти Медведя, но тот прижал следователя к стене. — Что ты говорил неделю назад? Климова нельзя сломать. Он язык себе откусит, голову размозжит, но сделает по-своему. Твой крепкий орешек запищал, как только мы как следует пощекотали его. Даже капельницу ставить не пришлось. Никаких аминазинов, пентоталов[54]. За яички подержали, пригрозили мамочку обесточить — он и сдулся. Принялся текст учить. Зачем вы с Янушем мне голову морочили? Папочка вам сразу пообещал этого тихоню на тарелочке выложить. Иди, отдыхай, студент. Вечно всё за вас приходиться делать.

По телевизору, который стоял за спиной Лациса уже анонсировали прямой эфир «Слово столице» в 21:00 — «В беседе примут участие представители различных общественных объединений, в том числе лидер неформальной инициативной группы Центрального района Сызрани Геннадий Сергеевич Климов».

«Неужели они не понимают, не чувствуют, что их обвели вокруг пальца, — подумал Звонарев о Тидэ, Лацисе и Каминском. — Наверное, для того, чтобы увидеть картину в целом, необходимо родиться здесь. Дельфин надеялся — мы прикончим его на каком-нибудь промежуточном этапе, и ему не придется идти до конца, но страх давно выел наши мозги. Мы не побоялись совершить даже такую пустяковину как убийство».

— Удачи, Лацис, — попрощался Звонарев и пошел домой. «Интересно, какой номер будет на моем красном квадратике?».

21:02

Все типы самоубийств были испытаны Дельфином, поэтому он совершил самое страшное из них. Его лицо постарело. Того, кто предыдущие двадцать четыре года, боролся, умирал, в нем уже не было. Он выиграл свою войну и ушел.

Дельфин хотел, чтобы его убили, чтобы не оставили возможности предать. Это была бы менее мучительная смерть. Вместо этого он пошел в прямой в эфир. Точнее не он, а кто-то другой, кто теперь занял его тело. Сам Дельфин был слишком прямолинеен, слишком принципиален, чтобы сыграть роль предателя.

Рядом с Климовым в студии сидели всевозможные славословы единого информационного экономического политического… пространства Евразии и занимались свои любимым делом, рассуждая, как все демократично, безбедно, органично… будет в будущем, когда все народы…

«Вот только жить в эту пору прекрасную…», — подумал Звонарев и не без усилий отвернулся от синтетического лица Климова.

«Слово столице» — «гениальный» телевизионный проект Тидэ и его коллег, в который они пожелали включить «лидера неформальной инициативной группы» Дельфина, но получили лишь его пустую скорлупу.

Климов степенно вещал, как важно привлекать молодежь к проблемам развития столицы, как много сделала его инициативная группа, чтобы обеспечить безопасность в городе, какие усилия они предпримут, чтобы и дальше сотрудничать… Он не сказал ни одной фразочки из фильмов. Искусственно шутил, искусственно смеялся.

Звонарев решил, что не будет переживать за этого клона. В подворотнях Сызрани его не тронут. Может быть даже не заметят. Братва подумает: «Как такое возможно. Если такой человек как Дельфин стал мумией, значит, эта реальность не имеет права на существование. Она и я в ней не стоим и копейки».

— Всё, что остается, выйти на улицу и взорвать её — вот вывод, который послужит сигналом, — пояснил Звонарёв телевизору. — Неправильно, что существуют государства, в которых с человеком могут произойти такие чудовищные изменения, — он поднял на уровень глаз фигурку дельфина и помахал ею в сторону темного экрана:

— Вот и всё, что от тебя осталось. Партия закончена. Я догадывался, что жизнь — гораздо разрушительнее, чем смерть.

21:20

Лена Климова смотрела в экран телевизора. Её голова, прежде заполненная вихрем стратегий «как помочь сыну» была безмолвна и пуста. Глаза Дельфина перестали быть размером с чайные блюдца. Его не хотелось обнять, удерживать рядом, спасти.

«Потому что спасать уже некого? Незачем?».

Лене стало страшно от того, что сын скоро вернется домой. Ей придется кормить его, спать в соседней с ним комнате, разговаривать с ним, прекрасно зная — то, что было у него внутри, больше не откликнется на ее слова.

21:43

«Солнышко, я готов узнать тебя получше. Сегодня?», — Мышь брезгливо удалила смс-ку Климова. Не ограничившись этим, она со всего маху приложила телефон о пол, очень надеясь вместе с ним разбить то неразрушимое, что она носила внутри все эти годы.

«Я таскала Дельфина. Теперь его нет. Я свободна».

22:22

Дед Сипай набил в аське вопрос о доставке товара. Тихоня по кличке Сахер отстучал «завтра».

Андрей Викторович с нетерпением отсчитывал минуты до встречи. Он не сомневался — следующие несколько дней откроют новые страницы истории России, после которых преисподнюю можно будет переименовать в другое более достойное, более волжское название.

24:00

Мышь упала коленями в линию прибоя. Десять лет назад где-то на середине Волга приняла его и её кровь. Кровь Дельфина осталась где-то здесь среди волн. Волга не уносит по течению то, что достойно её. Ценные артефакты она оставляет в толще своей уже состарившейся, но, как и прежде, непримиримой к чужой воле воде.

Девушка растопырила пальцы, выставила перед собой ладони, покрутила ими как в замедленном Чунга-чанга танце, погрузила их в прохладную воду. Чтобы любить,