первых общих дел по легким пушкам. Мы же с вами в своей работе обязаны учитывать возможности и потребности сухопутных войск, с их совершенно отличными от корабельных калибрами орудий. Вот в чем беда! — Да, памятью о будущем он знал, что ныне разрабатываемая корабельная 100-мм пушка от универсальной установки Б-34 станет основой для создания тяжелой противотанковой пушки БС-3. А снаряды к этим орудиям также найдут применение в стрельбе из Д-10Т — 100-мм танковой пушки, что окажется способна бороться с «Пантерами» и «Тиграми» на дистанциях до 1000 метров. Одна была с ними проблема! Естественно, помимо «флотского» калибра. Первые рабочие экземпляры такого орудия появятся в металле лишь в 1940 году из-за кучи осложнений, с которыми столкнулись разработчики. И даже после этого в первую очередь пойдут они именно флотским заказчикам, но никак не танкостроителям. А это упущенное время! Причем не какое-то там, а наиболее решающее — 1940–1942 года. Потому-то данный вариант оставалось держать в голове лишь в качестве запасного, ориентируясь при этом в своих «инженерных фантазиях» на 107-мм и 122-мм корпусные пушки в качестве орудий нового тяжелого танка, как это и было в известном ему ходе истории. Точнее, чтобы не терять зря время — лишь на 122-мм орудие, которым вооружали танки ИС-2 и ИС-3. Вот своего клона последнего он и желал представить в скором будущем на суд общественности. Ибо знал, сколь шокирующее впечатление произвели они на союзников в 1945 году при проведении парада победы в павшем Берлине. И желал сыграть на страхе к этим монстрам, чтобы выиграть Советскому Союзу столь необходимое ему дополнительное время на подготовку к неизбежному противостоянию. Хотя, помимо этого зрел в его голове еще один хитрый план, который он, впрочем, желал бы осуществить лишь в самом крайнем случае. Больно уж последствия в случае его реализации могли оказаться неоднозначными.

— Значит, по старой дружбе обратитесь за помощью к Грабину? Чтобы его КБ всё рассчитало и выдало уже готовый результат, который вам виделось бы возможным предоставить на обозрение руководству Артиллерийского управления? — выдал еще одно предположение Заславский.

— По старой дружбе? — вопросительно вздернул брови Геркан. — Мы с Грабиным были дружны?

— Я, конечно, не могу считаться большим специалистом по вашим бывшим рабочим и дружеским связям, — на всякий пожарный случай уточнил бывший профессор. — Но то, что вы в своё время очень сильно помогли Грабину с проталкиванием на вооружение его 76-мм пушки Ф-22, а после вовсе выбили для него заказ на разработку танковой пушки — это мне известно хорошо. Там ведь тогда такие интриги закручивались! И вы, отстаивая детище Грабина, не побоялись пойти против очень высокопоставленных военных того времени. Нынче-то они все, как и мы с вами — зэка, — грустно вздохнул он, печалясь естественно не за обсуждаемых персон, а за себя. — Но в те времена власть и возможности имели ой какие немалые. Потому, не сомневаюсь, что Василий Гаврилович по достоинству оценил те ваши действия. Не мог не оценить!

— Хм-м-м, — протянул ушедший в свои мысли Александр. — Это очень даже хорошо, что тогда я так поступил. Ведь кому, как не создателю танкового орудия, внедрять в его конструкцию подобное устройство? — задал он в пространство риторический вопрос. — Заодно, если ваше предположение об имеющихся дружеских отношениях подтвердится, можно будет поделиться с ним авторством данного устройства. Полагаю, после он мне не откажет в помощи с расчетом нового танка. Естественно, в плане касающимся орудия данного танка.

— Не пропустит АУ РККА дульный тормоз, — взяв в руки следующий эскиз, с намётками легкого танка на удлиненном примерно на метр шасси Т-26, покачал головой Владимир Иванович. Ведь он предположил, что его собеседник в данном случае имел в виду доработку Ф-34 с учетом монтажа на неё именно озвученного дульного тормоза, что как раз было отражено на рассматриваемом им сейчас изображении боевой машины. — Хоть ты тресни, не пропустит. А без дульного тормоза, полагаете, этот танк не обойдется? Всё же, тут уже пять опорных катков на каждый борт выходит. Должна будет подвеска выдерживать предполагаемые нагрузки. И подбашенную коробку можно будет изначально укрепить до требуемых параметров. Не перекосит башню, не сорвет. Да тут даже ничего особо и выдумывать не надо будет! Взять всё готовое с Т-34, включая саму башню, и перенести на это шасси! Так! — резко остановил свои рассуждения Заславский. — Вы ведь это и планируете делать! Чтобы в который уже раз пойти по пути наименьшего сопротивления, но с неплохим конечным результатом! Хитрый вы, Александр Морициевич! Ой, хитрый!

— А что еще прикажете делать? Вдесятером мы вряд ли сможем сотворить то, что я желал бы воплотить в металле. А так, — кивнул он в сторону разложенных на его рабочем столе эскизов, — никто не обвинит нас в ничегонеделании, тем самым еще больше усугубляя наше с вами не самое завидное положение. Или у вас имеются иные мысли, как нам заслужить свою свободу?

— Боюсь, что нет, — вынужден был признать очевидный и горький факт один из первопроходцев отечественного танкостроения. — Вынужден признать, что в сложившихся обстоятельствах выбранный вами путь является наиболее правильным для нас. Но все же, для чего вы обозначили наличие тут дульного тормоза? Да и эта самоходка, — взял он первый из изученных эскизов. — К чему она, если возможно сразу сделать полноценный танк с точно таким же орудием?

— Дульный тормоз я изобразил для того, чтобы было от чего отказываться, когда пойдет «торг» с представителями АБТУ и наркомата оборонной промышленности, по поводу общей конструкции данной машины. Она ведь, непременно, не устроит, ни первых, ни вторых. А виноваты будем мы с вами. Потому и запланировал изначально в её конструкции ряд моментов, которыми можно будет пожертвовать в угоду «заказчикам», но не в ущерб итоговым характеристиками машины. Что же касается вашего второго вопроса… Вот сразу видно, что после завершения работ над Т-24 вы ни разу не участвовали в общении с производственниками! — как-то даже обвинительно ткнул пальцем в сторону одного из своих бывших учителей Геркан. — Даже мне, человеку потерявшему немалую часть памяти, хорошо известно, что руководство заводов ненавидит вносить изменения в производимые у них изделия. Просто терпеть не может! Я об этом много чего наслышался от Гинзбурга, когда бывал у него в «гостях» на 185-ом заводе. Они ведь сами от этого факта сильно страдают, поскольку