Шрифт:
Закладка:
Анна от смущения боялась пошевелиться. Сердце все сильнее билось в груди, она дышала через раз и только изредка бросала на графа робкий взгляд из-под опущенных ресниц. Но короткого взгляда едва ли хватало для того, чтобы заметить, как сильно повлияли ее слова на проклятого человека. Она не обратила внимание, как тот перестал хватать ртом воздух, который, казалось бы, обжигал его легкие. Анна также не увидела, как он сглотнул ком в горле и от волнения слегка задрожал, будто в слабом ознобе.
— К сожалению, вы не правы, — признался граф, прикусив нижнюю губу до боли, — моя душа прогнила. В ней поселилась непроницаемая тьма, которая заставляла меня слепо идти на ужасные вещи. И потому…
Граф замолчал. Он не смог договорить. Казалось, ему для этого не хватило сил.
— И потому вас прокляли, — помогла ему Анна.
Его голова опустилась, черты лица смягчились перед нестерпимой мукой, словно отражая бурю в его душе и ту немощность, которая переполняла все его существо.
— Но ведь люди могут ошибаться. — Анна придвинулась к графу поближе. — На то ошибки и даны, чтобы люди исправлялись, становились лучше.
Анна пыталась посмотреть ему в глаза, но он постоянно их отводил или опускал, словно чего-то стыдился.
— Ошибки порой могут приводить к серьезным последствиям, неисправимым и непростительным, — граф замолчал на некоторое время, будто обдумывал что-то, но потом у него вырывалось отчаянное: — Но в чем-то, наверное, есть не только вина слабых людей. Виноват и Он!
Граф взглядом указал на небо.
— Кто «Он»? — непонимающе переспросила Анна.
— Бог, — тяжело давшийся ответ наконец прозвучал в тишине, нарушаемой только звуками шедшего внизу праздника. — Он убивает близких людей, забирает их души на небеса, даже не задумываясь о тех, кто будет скорбеть, в агонии страдать, немыслимо скучать по тому, кого больше не вернуть к жизни. Кого больше не увидеть даже на миг, несмотря на огромное желание. К кому не прикоснуться, не обнять и не почувствовать то единственное тепло, согревающее душу.
Вдруг по его бледной щеке покатилась одинокая слезинка. Она медленно упала на крышу. От увиденного у Анны защемило сердце. В ней отозвался чей-то далекий голос, шедший из глубин души. И он, этот голос, страдал вместе с графом, разделял его боль и жалел его.
Анна, видя чужие слезы, не сдержалась сама и тоже заплакала. Ее охватила страшная печаль и жалость к нему. Как хотелось ей в этот момент обнять его, утешить, насколько это возможно, и немного взбодрить его. Как сильно было ее желание в этот момент быть той самой истинной, способной облегчить боль и избавить его от всех тягот проклятья. Чтобы исцелить его навеки израненную минувшим временем душу.
Но почему боль графа стала и ее болью? Почему она плакала вместе с ним? Почему ей так больно на душе?
Глава 7
Они сидели на крыше дома и наслаждались ночью. Город был неотразим и весь сиял на фоне огромного, раскинувшегося над ним неба. Анна поднимала глаза и видела, что мерцающих звезд на небе будто становится больше, чем песчинок на дне любой реки. А прямо над ними, словно желтый шар, висела полная луна, и в ее ярком свете изредка появлялись трепещущие силуэты птиц. Они пролетали мимо, словно не хотели тревожить уединение двух находящихся в отчаянии людей.
Там, внизу, нарядные люди водили хороводы, пели хорошие песни под гармошку и радовались празднику. Но этим двум было неинтересно творящееся внизу. Им хотелось продолжать разговаривать обо всем на свете.
Сначала Анне и графу Эмирсону было тяжело начать разговор. Они смущенно молчали, не зная, о чем можно говорить наедине, перекинувшись всего парой слов. Но вдруг между ними пробежала та неизбежная искра, после которой стало легче раскрепоститься. Искренность овладела ими обоими.
Анна знала, как тема проклятья неприятна графу. Ей было безумно любопытно узнать тайну его прошлого. А кому было бы не интересно в ее положении? Хотелось было узнать, из-за чего его постигла столь жестокая кара. Но, несмотря на ярое желание узнать, как ее новый знакомый связан с королем Эмиреем и принцессой королевства Мириха, ради графа Анна не стала затрагивать тему проклятья. Не хотела своими вопросами ворошить прошлое и тревожить незажившие раны. Порой лучше не прикасаться к древним руинам, которые столетия укрывались под толщей земли. Касаясь болезненного прошлого, можно невольно причинить сильную боль тому, кто так отчаянно желает забыться и кануть в небытие.
Они обсуждали многое, смеялись, но ни разу не заговорили о прошлом. За это граф был признателен собеседнице, и, хотя он так и не произнес благодарных слов, блестящие желтые глаза говорили за него.
По большей части болтала Анна, поведав ему историю своего детства и взросления. А он внимательно и с интересом слушал. То, с каким жаром он внимал ее порой глупым и нелогичным суждениям (с которыми в иной раз поспорил бы), отражалось на его воодушевлённом лице. Не хотелось графу нарушать создавшуюся между ними прекрасную атмосферу спорами. И потому молчал, иногда кивая в знак согласия.
Но время беспощадно быстро пролетело. Не успели они толком насладиться обществом друг друга, как очередные полчаса подошли к концу. Анна заметила, как руки графа, становясь прозрачными, медленно растворяются в воздухе, и грустно посмотрела на него.
— Уже все? — спросила она, прекрасно зная ответ.
— Я вернусь очень быстро, — пообещал граф, — вы даже не заметите моего отсутствия, Анна.
Та кивнула, и мужчина исчез в ночной тиши. Он ушел, и Анна снова осталась одна. Она смотрела на то место, где сидел граф, в ожидании его появления. Верила, что вот-вот он будет рядом, и они продолжат оборвавшийся разговор. Но граф все не возвращался.
— Жаль, что жизнь не сказка, — вдруг раздался за спиной чей-то скрипучий голос.
Анна вздрогнула от неожиданности. Она тотчас узнала этот голос, определенно принадлежащий старухе из лавки с украшениями. Именно она тогда пару недель назад подарила юной девушке серебряное кольцо с чередующимися голубыми и зелеными маленькими камнями. Анна обернулась и убедилась в своей правоте. Но поверить глазам казалось было слишком сложно. На крыше дома стояла старуха в такой же, как при их первой встрече, помятой и старой одежде и держала в руке трость, на которую опиралась при ходьбе, прихрамывая на одну ногу.
— Вы? — удивилась Анна, резко вскочив с места. — Как вы здесь оказались?
Старуха неспешно подошла к девушке, словно не
