Шрифт:
Закладка:
Всё больше он ощущал себя так, словно двигается вдоль рыбных рядов на рынке, где, распластанная по прилавку, валяется медленно гниющая рыба, такая же бледная, немощная, глядящая в пустоту своим мёртвым рыбьим взглядом…
На одном из пустырей, что они проезжали, шла драка. Впрочем, это едва ли можно было назвать дракой. Не было слышно ни возмущённых выкриков, ни издевательских смешков, ни треска отлетающих пуговиц, словом, ничего такого, что обыкновенно сопутствует обычной лондонской потасовке. Дрались молча, как осатаневшие от ярости уличные псы, хрипя и тяжело дыша. Двое мужчин в потрёпанных кепках повалили на землю третьего и теперь охаживали его подошвами тяжёлых ботинок, отчего тот всхлипывал и дёргался. Дважды или трижды раздался тошнотворный хруст костей.
«Отвратительные здесь порядки, — подумал Герти, ощущая ужасную неловкость от необходимости созерцать это, — Был бы у меня револьвер, я бы непременно прекратил это. Приказал бы кэбмэну остановиться, поднял бы повыше ствол и…»
Револьвера у него не было. Да и будь он под рукой, едва ли у него хватило бы духу. Поэтому Герти, испытывая крайнее смущение, попытался глядеть в другую сторону. Кэбмэн на драку посмотрел равнодушно, как на вещь досадную, неприятную, но, в общем-то, его не касающуюся.
— Интересный район, — выдавил Герти с нервным смешком, когда локомобиль удалился на некоторое расстояние.
Кэбмэн пожал плечами.
— Клиф, — сказал он так, будто это всё объясняло.
— Здесь всегда так?
— Бывает. Клиф же. Живут тут обыкновенно портовые работяги и всякий сброд. Душегубов мало, но дурных голов хватает. А если в дурную голову опрокинуть пару пинт джина… Известно, что будет.
— Ночью, должно быть, здесь совсем скверно?
— Угадали. Ночью здесь гуляют бонни.
— Кто это?
— Молодняк. Из портовых. Наберутся после работы в пабе и шляются по улицам. Кулаки у них чешутся, значит… Могут просто бумажник оторвать, ну а если кто упрямый, то и камнем, бывает, прикладывают… А что тут. Клиф. Одним клоком в порту больше…
— Каким ещё клоком?
— Обычным. Это их словечко, уличное. «Клок, клок» — с таким звуком утопленники головами о дно судна бьются, если, значит, к ногам пару камней привязать, да на мелководье…
— Ах, вот как, — произнёс Герти, ощущая некоторую нервную щекотку, — Очень интересно. Значит, с бандитами в Клифе дела обстоят не очень?
— Это в Клифе-то? Бог с вами, мистер. Это не бандиты, это бонни. Хотите бандитов посмотреть, направляйтесь в старый добрый Скрэпси. Хоть днём, хоть ночью. Там и верно паскуднейшее местечко. Каторжник на каторжнике, а кто не каторжник, тот головорез, рыбак или беглый. А то и угольщик. Только тут я вам не помощник, сами топайте. Может, шапчонку вашу недели через две на ком-то и найдут…
Кэбмэн грубо хохотнул, и Герти предпочёл не развивать эту тему. Не желая больше смотреть по сторонам, он развернул газету и попытался читать. Но из обрывочных сведений, которыми полнился номер, вынести что-то полезное было бы затруднительно.
Так, он узнал, что третьего дня из Веллингтона[17] пришёл цеппелин «Граф Дерби» с сорока пассажирами, в очередной раз продемонстрировав Новому Бангору, что воздушное средство перемещения не только безопасно и комфортно, но и весьма выгодно. Билет первого класса обойдётся рачительному джентльмену всего в восемьдесят пять шиллингов, в стоимость входит ежедневное питание с десертом и фруктами.
Во время приёма на Друри-стрит у баронета сэра Клоусберри случился конфуз. Механический камердинер сэра Клоусберри, демонстрируемый хозяином как последнее достижение инженерной мысли, сделался буен, и сорвал с леди С. её вечерний туалет к величайшему смущению прочих гостей. Виной этому, по всей видимости, стало магнитно-гальваническое поле, образованное в доме баронета из-за новомодного гальванического освещения и вызвавшее разлад во внутренностях автоматона. К сожалению, найти причину поломки специалисты «Вестингхауса», скорее всего, не смогут, поскольку баронет Клоусберри, оскорблённый подобной выходкой, выхватил автоматический пистолет и всадил в механического камердинера все семь зарядов, непоправимо повредив его корпус и сложное механическое устройство.
В Коппертауне произошла авария на металлоформовочном заводе, но, по счастливому стечению обстоятельств, обошлось без жертв. Четырёх рабочих ошпарило, ещё двое находятся в госпитале с переломами. Это уже шестая авария на заводе в этом году. Во время предыдущей, как помнят читатели, погибло пятеро человек, преимущественно из полинезийских рабочих.
Жэймс Тумм, которого репортёры окрестили Жэймс-Семь-Пуль, совершивший дерзкое ограбление Второй Тихоокеанский банк в Айронглоу неделю назад, до сих пор не предстал перед правосудием. Последний его налёт, как и все предыдущие, повлёк значительные человеческие жертвы. Действуя в своей обычной манере, с невероятной наглостью и презрением к закону, Жэймс-Семь-Пуль проник в помещение банка и наставил наставил на клерка револьвер. Он потребовал выдать ему всю содержащуюся в банке наличность, а также векселя на предъявителя и прочие ценные бумаги, находящиеся в залоге. Несмотря на то, что его требование было безоговорочно выполнено, грабитель, получив деньги, без всякой на то причины пустил в ход оружие. Следствием этого стало трое погибших: банковский клерк, его помощница и случайный прохожий. Налётчику с деньгами удалось в воцарившейся суматохе скрыться.
В Германии после нескольких задержек пущен Канал кайзера Вильгельма[18], который несомненно, станет одним из крупнейших судоходных каналов Европы. Его длина составляет почти сто километров (шестьдесят с лишним миль), работы по его созданию велись восемь лет.
Герти уже перешёл к следующей новости о проводимой в следующую субботу общественной ярмарке, вся выручка от которой будет направлена в счёт детского приюта, когда газета самым непочтительным образом оказалась вырвана у него из рук.
— Сэр! Сэр!
Увлёкшись чтением, Герти не заметил, как парокэб сбавил на углу скорость, готовясь повернуть. Воспользовавшись этим, какой-то мужчина вскочил на подножку и грязной рукой схватил Герти за лацкан сюртука.
— Ради всего на свете, сэр! Монетку!
Разило от него невероятно, хуже, чем от помойного ведра. Судя по замызганной одежде, ночевал этот джентльмен на улице, и не первую ночь. Мало того, и лицо у него было отталкивающее. Грязное, гримасничающее, вдобавок, покрытое частыми чёрными точками и немного раздутое. Уж не оспа ли это? Герти инстинктивно сжался, пытаясь отстраниться от наглого попрошайки. Ужасное лицо оказалось возле его собственного. Настолько близко, что Герти ощутил ещё один запах, прежде скрытый помойными наслоениями, сладковатый, знакомый и какой-то неуместный. Что-то вроде того запаха, что издаёт жир, капающий с мяса на уголья. Можно было подумать, что бродяга спал в обнимку с копчёным окороком…
— Отстаньте от меня! — отчаянно воскликнул Герти, тщетно пытаясь вжаться в сиденье, — Отстаньте,
