Но это мой максимум жестокости по отношению к детишкам. Беречь потомство - один из основных инстинктов, вложенных в человека эволюцией. Идти ему наперекор - верный путь к тому, чтобы окончательно сломать себе психику, превратиться в маньячку-социопатку. Вот не могу не признать, есть во мне изъян, фатальный недостаток эмпатии, но пока в легкой форме, как оцениваю. Усугублять, значит окончательно стать потерянной для общества. Что мне то общество? Человек животное стайное, социальное. Сам по себе нормально существовать не может. Вот и надо найти баланс между своими интересами и общественными. В деревне и семье Лю у меня поиск баланса паршиво получился. Слишком дерьмово-грязный тут местный социум.

А потому тела для подмены у меня даже в перспективе нет. Ну ладно, допустим я совершенно случайно обнаружу труп какой-то совершенно чужой девочки, которую никто искать не будет. И пусть она будет неожиданно и совершенно случайно, моего телосложения. Как сделать так, чтобы ее приняли за меня? Обезобразить лицо? Оставить на теле идентичные следы побоев? Так-то следы побоев надо прижизненно оставлять, избивая труп, синяков не оставишь. То есть тело надо испортить до неузнаваемости, при этом оставив все еще узнаваемым. Сжечь? Вообще, в теории возможно. Выбрать какой-нибудь сарай, спрятать в нем труп, одетый в мою одежду и поджечь. Соломенные крыши офигенно пожароопасные. Обгорит, но при этом опознают.

Что я при этом выиграю? Да ничего особенного, в общем-то, немного следы замету, чтобы не искали. При этом риск ощутимый. Отбрасываю, нафиг. Другой вариант - изобразить смерть без тела. Представим, несчастная Лю Пинь бросилась в бездонную пропасть, искать ее, то есть мой, изломанный на камнях трупик бесполезно. Вот предсмертная записка. “В моей смерти винить Лю Танзина, он негодяй и вор, который обкрадывал семью”. Ага, ага. Из всех иероглифов, нужных для записки, я знаю почти один - цифру четыре, которой можно обозначить смерть. Пойти к старухе Гао Юи и попросить ее помочь с написанием послания? Ржала бы до колик, если бы не необходимость лежать как бы полутрупом.

Оставить улики где-то на берегу реки, вот тут следы обрываются, дальше Пинь взяла большой камень и утопилась? В теории возможно, и потери времени не такие большие. Следопыты, местные ублюдки, конечно, никакие. Может, даже не нулевые, а отрицательные. С них станется самые очевидные следы проморгать. А потому не буду заморачиваться. Лучше наоборот, никаких следов не оставлю. Разве что возьму уголек и нарисую на своей циновке отчетливую четвёрку. Дескать, мистическая версия. Крошечную Пинь ёкаи утащили. Вас тоже утащат!

Дождавшись темноты, я выбралась из дома и отправилась к дому Чи, чтобы снова утащить одежду и мелкого ублюдка Хонга, а также кое-какое другое тряпье. Пора отучать жителей этого дома оставлять бельё на улице, где до него могут добраться хитрозадые воришки вроде меня. В прошлый раз его костюм мне отлично подошел, с той поры прошло недостаточно времени, чтобы наши размеры так уж сильно разошлись. Заодно прихватила деревянные тапки. Никогда в таких не ходила. Обувь из модельного ряда “здравствуй, плоскостопие”. В моих фрагментарных и подозрительно обезличенных воспоминаниях настолько убогая и странная обувка не встречалась. Здесь же, презренной парии вроде меня никто бы обувь, находясь в здравом уме, не предложил бы. А вот Чи - зажиточные по меркам деревни, их спиногрыз новыми штиблетами щеголял. В обуви тут внутрь дома заходить не принято, поэтому стащила тапки прямо от двери. Не понравятся, кому-нибудь загоню или просто выкину. Так-то я босиком уже привыкла, не ступни уже, а мозолистая подошва.

Наведалась в амбар и соорудив из запасной рубашки Чи Хонга, нормальной, с рукавами, а не робы, себе мешок, наполнила его рисом. Как бы я не ненавидела рис, жрать мне чего-то надо. По крайней мере на неделю я теперь крупой обеспечена. Может и дольше, если буду экономить.

Метнулась к тайнику подобрать свои сокровища. Не то чтобы свитки и книги для меня теперь представляли такую уж ценность, я планировала как-нибудь найти источники правописания получше, но осам они уж точно без надобности, а веса особо не добавляли. Кроме того, с ними хранился кухонный нож, очень поганого качества, по моим меркам, нож, но тут какая-никакая ценность и в целом полезный инструмент. Не забыла проверить силки. Мне повезло, охота принесла сразу двух зайцев. Забрав своё, дала стрекача подальше от деревни. Несмотря на всю мою несомненно взрослую личность, позволяющую сохранять холодный рассудок, нахлынули эмоции. Так, наверное, чувствуют себя матёрые сидельцы, откинувшись на свободу. Сво-бо-ду! Я выбралась! Я это сделала! Ублюдочная деревня осталась позади. Впереди меня ждала новая жизнь, полная побед, поражений, взлетов, падений. Может даже любви, если не загнусь хотя бы до подросткового возраста. Не то чтобы я в любовь верила и интересовалась романтикой, но когда гормоны крышу снесут всякое возможно.

Дорога из деревни вела только одна. Километров через десять она упирается в перекресток c другой дорогой, уже с которой можно будет выбраться на большой тракт, пересекающий всю страну. До перекрестка я добежала почти за час. Вспоминается, что нижняя планка нормы по бегу на десять километров при аттестации спортсменов - сорок минут. При аттестации на что именно не помню. На право считать себя спортсменом и участвовать в соревнованиях? Может и так. Но там настоящий стадион с хорошим покрытием, специальная обувь, нормальное освещение, и взрослые крепкие мужики с длинными ногами. Совсем не мой случай. Понятия не имею каковы нормативы