Шрифт:
Закладка:
Прихожу к назначенному времени и ожидаю в приемной, пока пригласят.
— Елена Борисовна, проходите, пожалуйста, — зовет меня девушка-секретарь.
— Спасибо.
Вхожу в кабинет и с интересом разглядываю женщину, сидящую во главе стола. Темные волосы, собраны в тугой пучок, острые черты лица и ярко-красные губы. Очки в прямоугольной оправе придают образу еще больше стервозности.
Любовь Геннадьевна внимательно смотрит на меня поверх очков ледяным взглядом светло-голубых бездушных глаз, а я что-то начинаю отчаянно сомневаюсь, что готова с ней сотрудничать. Такая сожрет и не подавится. Но выбора у меня, по сути, нет. Она единственная, кто готов бодаться с Ильей.
— Документы принесли? — Голос холодный, чуть хрипловатый.
Я лишь киваю, как болванчик, и достаю из сумки документы.
Любовь Геннадьевна мельком пролистывает их и указывает мне на свободный стул. Осторожно присаживаюсь, складываю пальцы в замок и кладу на стол.
— Вы уверены, что все получится? — на всякий случай уточняю, мало ли. По телефону меня заверили, а сейчас, может, что-то изменилось.
Она откидывается на спинку и вновь сканирует меня взглядом. Становится неуютно. Я не боюсь, просто энергетика у нее какая-то тяжелая. Я едва справляюсь с ней.
— Если все так, как вы рассказали, — хмыкает она, — то суд обычно на стороне матери.
По-другому и быть не может. Я не пьяница, не наркоманка. У меня есть работа, репутация, в конце концов. На каком основании у меня могут отнять ребенка? Бред какой-то.
— В смысле «если»? — недоуменно округляю глаза.
Меня что, еще и в обмане подозревают? Странная барышня, ей-богу. Может, стоит у нее попросить документы, разрешающие заниматься адвокатской деятельностью? Я бы так и сделала, если бы не рекомендация самого Молотова. В нем сомневаться у меня нет причин.
— По-разному бывает. — Губы Любови едва заметно изгибаются в усмешке. — Вы же ничего не скрываете?
— Нет, я рассказала все, как есть.
— Хорошо. — Она стучит пальцами по столу, думая о чем-то своем. — А эти видео, с вашим мужем в главной роли, что вам присылали, у вас сохранились?
— Нет, я все удаляла, — недовольно поджимаю губы.
Я же не знала, что они мне когда-нибудь пригодятся. Даже не смотрела, что там показывали. А может, и стоило. Но я так верила Илье, что не хотела ничего знать. Как страус, прятала голову в песок, надеясь, что меня не коснется. Меньше знаешь — крепче спишь.
— Жаль. Очень жаль.
— Если это как-то поможет, то я могу попробовать написать тому человеку, — быстро ориентируюсь. — Может, у него остались копии.
— А попробуйте. — Любовь Геннадьевна щелкает пальцами. — А вдруг...
— Хорошо, — поднимаюсь на ноги. — Что-то еще нужно?
— Нет. Я составлю исковое заявление, вам нужно будет приехать подписать. Ну и все. Дальше только ждать.
— Спасибо.
Выхожу на улицу и оборачиваюсь. Так и не могу отделаться от неприятного ощущения. Не нравится мне эта женщина. Но она и не должна мне нравиться. Главное, что профессионал в своем деле. Остальное не важно. Уж личную неприязнь как-нибудь переживу.
***
Около школы сегодня многолюдно. Дети, родители, педагоги. Подруги негромко переговариваются между собой, а я плаваю в безрадостных мыслях. Сегодня надо подъехать подписать исковое заявление. Страшно волнуюсь, но отступать некуда. Мишеньку мне так и не дают увидеть. Илья непреклонен. Сволочь.
Торжественная линейка по случаю первого сентября должна вот-вот начаться. Все стоят на своих местах и ждут отмашки. Как только заиграет музыка, начнется заранее подготовленное представление. Ежегодное событие почти для всех, не считая малышей-первоклассников, что сиротливо жмутся друг к другу. Но пройдет совсем немного времени, и все изменится.
Одиннадцатые классы стоят напротив. Выросли за лето, подтянулись. Совсем взрослые уже. Приветливо улыбаюсь Анюте и едва заметно качаю головой. В ее руках букет белых хризантем. Как и всегда. С шестого класса и каждый год. Вместо классного руководителя она дарит цветы мне. Пожалуй, это единственная вольность, которую Аня позволяет себе на людях. За что я очень ей благодарна.
— Настырная, — беззлобно хихикает Евгения.
О нашей близкой дружбе с ученицей знают некоторые преподаватели. Наша небольшая компания, и все. Я стараюсь не распространяться на эту тему.
— И не говори, — хмыкаю. Действительно настырная, но, может, это и к лучшему.
Чувствую на себе чей-то пронзительный взгляд и зябко веду плечами. Становится не по себе. Оглядываюсь по сторонам, но не замечаю никого необычного.
— А это еще кто? — Подруга толкает меня в бок, привлекая внимание.
— Где? — поворачиваюсь и слежу за ее взглядом.
Только не это. Нервно сглатываю, встречаясь с серыми, как грозовое небо, глазами. По телу проходит жаркая волна мурашек, а дыхание застревает где-то в горле.
— Смотрит на нас, — с любопытством продолжает Евгения. — Ты его знаешь?
Я как под гипнозом. Не могу ни отвести глаз, ни пошевелиться. Он пленил мою волю и тело.
— Отец Ани, — с трудом выдыхаю я и выдавливаю из себя приветливую улыбку. Для него.
— Вау, — смеется Женя и оборачивается к другим учителям. — У нашего Леденева, оказывается, есть конкурент.
Они сразу подхватывают и начинают обсуждать. Слушаю вполуха и все смотрю на него. Поправ все нормы и приличия.
— Лен, это судьба, — шепчет мне Алена.
— Что? — перевожу на нее растерянный взгляд.
— Он сам приехал. Поговори с ним.
— Нет, ты что... — отмахиваюсь небрежно. — Я же нашла адвоката.
— Это вам. — Совсем рядом раздается незнакомый мужской голос.
— Мне? — удивленно восклицает Евгения, а я оборачиваюсь.
— Вам.
— Спасибо.
Какой-то парень. Видимо, один из новеньких, дарит букет белых хризантем. Но не мне, а Евгении. Перевожу взгляд на Анюту, она чуть не плачет. Не успеваю ничего предпринять, как звучит музыка и начинается линейка.
Он здесь. Стучит в мозгу. Не могу больше ни о чем думать. Ничего не соображаю. Просто теряюсь в пространстве. Как же так? Я бежала от него, а он все равно настиг. Сжимаю кулаки и зажмуриваюсь, чтобы перезагрузиться.
— Добрый день. — Бархатистый голос
