Шрифт:
Закладка:
— Кротовский, если Полкворка закапсулировался, значит повреждения очень серьёзные. Не факт, что корвет вообще подлежит ремонту. Так что, пятнадцать штук кворков погоды мне не сделают… да бери уже, обидеть хочешь?
Ломаться было бы глупо, я взял. Потом мы с Пантерой сели за стол. Жадно ели и жадно пили. Я так-то человек почти непьющий, но под впечатлением от пережитого и напором бравого капитана егерей с точеной фигуркой не смог отказаться. Накидался сорокаградусного «звездного гуляки» и сам не заметил, как.
А потом не очень четко отразил, в какой момент Пантера пересела со стула ко мне на колени. Смутно запомнил, как целовались. Зато более-менее хорошо впечатался момент, когда относил ее захмелевшую на кровать. Процесс обоюдного раздевания, как мне в тот момент казалось, происходил в кристально ясном сознании, потому что запомнился отчетливо.
Только перед самой полуночью, когда подуставшая Пантера уснула, пришла отрезвляющая мысль, что так поступать не следовало. Я прикинул, с какой стороны от меня лежала Белкина, и перелег так, чтобы Пантера получилась лежащей с другой от меня стороны.
— Кротовский, чего ты там ползаешь? — сонно спросила Пантера.
— Извини, не могу спать на той стороне кровати.
— Неймется тебе. Ладно, я подвинусь. Спи уже.
Глава 5
Видимо, сон меня все-таки сморил. Проснулся от того, что Белкина трясла за плечо.
— Сергей, ты как? Ты в порядке?
— А? Я в порядке.
— От тебя спиртным пахнет.
— Разве? Да, наверно пахнет.
Пришлось продирать глаза и пересказывать приключения последних суток на Бикре два.
— Ну и вот… Пантеру укатили в реанимацию, а я остался в приемном покое…
— А спиртным почему пахнет? — походу Белкина вживается в роль будущей жены.
— Ну… выпил для снятия стресса. Ты знаешь, Маргуша, я практически не пью. Но тут не удержался… ты мне лучше скажи, — делаю строгое лицо, памятуя, что лучшая защита — это нападение, — Вы до сих пор на Курум-горе третесь? Маргуша, скажи Руте, что торчать там ни к чему. Возвращайтесь в Кирту.
— А мы вернулись, — успокоила меня Белкина, — Когда Рута Сильвего узнала, что у нас с тобой ментальная связь, так очень даже обрадовалась. Мы вернулись в контору. Рута на основе моих пересказов будет готовить отчет для императора.
— Это хорошо. Так я буду за тебя спокоен, — сгреб Белкину в объятия и уснул.
Разбудил Комаринский, позвонивший рано по утру. Чесслово, как только появится такой сервис, поставлю на его номер звук комариного писка.
— Все, брат Кротовский, — зудел он мне в трубку, — Я твоих африканцев доставил. Забирай к чертовой бабушке. Устал от них, сил нет.
— Они же вроде ребята непритязательные. Сам видел, как ели непрожаренное мясо.
— Ага, непритязательные. Только очень мнительные… все, Кротовский, спускайся в холл. Жду, — штабс-капитан отключил мобилу.
Нервный он какой-то. Спускаюсь в холл, позевывая на ходу.
— Комаринский, ты чего завелся?
— Работа нервная. Вот твои студенты, а мне бежать надо.
— Погоди. Хоть чаю попей.
— Не до чаю… вот правда, Кротовский. В другой раз.
— Ну как скажешь, — поворачиваюсь, к «студентам», — Слушай, а чего они синие какие-то?
— Замёрзли, — сквозь зубы процедил Комаринский.
— А чего ты их не приодел?
— Вот сам попробуй их приодеть. Ни в какую не одевают. Привыкли нагишом ходить.
— А в кабине места не хватало?
— В каби-ине! Знаешь, Кротовский, я бы с удовольствием остался посмотреть, как ты будешь садить их в кабину. Только мне некогда. Все, бывай.
Комаринский быстрым шагом направился к выходу, а ко мне подошел Матвей Филиппыч.
— Что делать с ними? — спросил он, кивнув на африканцев.
— Сбагрим Веронике Кондратьевне. Они ж теперь ее студенты.
— Так что? Подгонять машину?
— Подгоняйте, Матвей Филипыч. Отвезем сразу.
Однако садиться в машину африканские юноши категорически не захотели.
— Да какого лешего… Гама, чего они лопочут? — достаю черного из инвентаря.
— Они, Кротовский, — выдает Гамлет с усмешкой, — Боятся, что она их сожрет.
— Не понял. Кто их сожрет?
— Машина. Они думают, что это какой-то диковинный зверь. Лезть к нему в желудок отказываются.
— М-да. Начинаю понимать, отчего Комаринского подбешивало. Ладно, пешком сходим. Тут недалеко.
Однако вести африканцев пешком по улицам Кустового оказалось тоже не лучшей затеей. Прохожие забывали, куда шли, и глазели на них, вытаращив глаза. А подвыпивший извозчик, кемаривший в ожидании клиента, вмиг протрезвел.
— Э, паря. Не балуй. Вы почто гуталином обмазались?
— Это у них кожа такая, — поясняю извозчику, — Из Африки они.
Мою аргументацию извозчик не принял.
— Тьфу, с-срамота, — подхватив поводья, он хлестанул лошади по спине, — А ну пошла! Уставилась, кобыла… чертей не видала…
Сама Вероника Кондратьевна пополнение приняла, мягко говоря, без энтузиазма.
— Сергей Николаевич, что мне с ними делать? Не могу я их в класс пустить.
— В класс пускать не надо пока. Пристройте куда-то. Пусть сначала освоятся. Они ребята непритязательные… только мнительные… с непривычки.
— Зачем они вам, граф? Даже я вижу, что сильных магов из них не выйдет.
— Уж какие выйдут. Главное не это. Главное, что под эгидой дружбы народов. Это здесь они будут считаться посредственными магами, а когда на родину вернутся, их будут считать крутыми шаманами… со знанием русского языка… что тоже немаловажно.
— Так они, граф, по-русски совсем не понимают?
— Увы. Полный Пномпень… в смысле «пень пном». Вы поймите, мы Африку начинаем осваивать. Нам нужны люди, способные понимать на обоих языках.
— Поняла, граф. Пристрою.
Вернувшись из магической академии, обнаружил у себя в приемной столпотворение. Релоканты владетели резко повозвращались в Кустовой и почему-то всей кучей решили нанести мне визит вежливости. Мало того, они притащились зачем-то вместе с семьями.
Сухо поздоровался сразу со всеми и прошмыгнул в свой кабинет, вызвав к себе Анюту.
— Ань, на кой они все приперлись? Да еще родственников притащили.
— Серёжка, что тут непонятного… ты победил в войне и очень сильно укрепил власть. Хотят с тобой дружить.
— О как. Владетели теперь мои дружбаны. Но я все равно не понял, зачем они с семьями?
— Ну, — Анюта заулыбалась и присела на край стола, — Судя по разговорам
