Шрифт:
Закладка:
Кивнув, я пододвинула Наставнице блюдо с печеньем. Она всегда ела его с большим удовольствием и сейчас тоже не отказалась.
— А это все — с собой сложим, — подытожила она. — Иди, у тебя, если я не ошибаюсь, впереди цирк в замковой часовне? Ну а я прослежу, чтобы твои труды не были брошены псам. Что-то такое я слышала краем уха.
— Семейный визит в часовню Матери-Магии состоится после ужина, — поправила я Ринари. — А до него еще уйма времени.
— Я понимаю, что у тебя не было свободной минутки приодеться перед Невестиным Обедом, — прищурилась Наставница. — Но до ужина, как ты сказала, уйма времени. Порази своего жениха.
— У меня нет парадных платьев, — напомнила я.
— Гардероб твоей матери безбожно устарел, но платья того времени куда интереснее нынешних. Заодно и отцу с мачехой плюху отвесишь. Помнишь парадный портрет квэнни Даллеро-Нортон? Тот, который твоя мачеха пыталась передвинуть, да только к стене намертво причарован. Проще новый замок отстроить, чем сдвинуть твою мать с ее места.
— Помню, — кивнула я. — Мама там как принцесса.
— Вот и вперед. Гардероб квэнни Даллеро-Нортон в стазисе.
Я задумалась. Матушкин гардероб и правда был перенесен в ту часть замка, которая была закрыта чарами стазиса. Отец не смог избавиться от ее вещей: слишком любил. Когда я была маленькой, часто заходила в ту комнату и любовалась ее одеждой. Иногда я даже позволяла себе прижаться к пышной юбке какого-нибудь платья и вообразить, что мама жива. Надолго, правда, такого самовнушения не хватало. Потом отец запретил мне туда заходить.
— Это невозможно, — отказалась я в итоге. — Все мамины платья — с корсетом, а шнуровка на спине. Я могу быть сколь угодно умелой ведьмой, но…
— Это единственная причина? — вскинула бровь Ринари. — Пакуй вкусняшки, и идем.
— Мясо я сама собакам отнесу, — решила я. — А печеньем угощу Хранителя Теней и его воинов. Или воина. Алвориг Алсой сказал, что теперь меня будут охранять и днем.
Наставница, уже поднявшаяся со стула, резко повернулась ко мне:
— А с чего это вдруг он так решил? Что уже успело произойти?
— Неважно, — жестко произнесла я. — Как ты и сказала, скандалы мне не нужны. Все равно виноватой останусь я. Что бы ни сделала Анриетта, в глазах людей она — жертва.
— Я все равно узнаю, — серьезно сказала наставница.
Я только плечами пожала. Узнаешь. Но не от меня. Не хочу рассказывать и переживать это унижение заново.
С уборкой стола мы справились быстро. Молоко так и осталось в кувшине, а печенье улеглось в начарованную мной коробочку. Мясо и лепешки были сложены отдельно — левитирую на псарню через окно. Овощи… Овощи уберет кто-нибудь другой.
Мы едва успели. Слишком уж долго пришлось разыскивать то самое парадно-портретное платье. Но, посмотревшись на себя в зеркало, я признала: Наставница была права. Пусть меня запомнят не только подлой, но еще и красивой.
— Жаль, что нет драгоценностей, — вздохнула Ринари. — Но тебя украшает юность.
— Ты идешь на ужин? — спросила я, но Наставница покачала головой:
— Соберу вещи.
А мне на мгновение подурнело: я ведь еще не поговорила с Данриэлем! Он ведь не откажет? Как ни посмотри, а алвориг Алсой не похож на того, кто откажет в такой малости. Да и вообще, из нас всех он один вел себя как благородный человек.
— Посмотрись в зеркало и иди. Расскажешь мне потом, как их всех перекосило. — Наставница взмахом руки создала ростовое зеркало.
В котором отразилась совсем не я. Волосы подняты и заколоты в тугой узел, только один-единственный локон спускается вниз. Наставница убедила меня воспользоваться косметикой, и теперь мои глаза казались еще больше. И ярче.
Но больше всего меня поразило то, что матушкино парадное платье идеально подошло мне. Драгоценный иренмарский шелк цвета морской волны к подолу становился черным. И уже там, в самом низу, расцветало серебряное шитье. Тонкий серебряный пояс подчеркивал талию, а его концы позади спускались до самого пола.
— Квэнни Даллеро-Нортон искренне ненавидела кружево, — тихо сказала Наставница.
Я только кивнула. Все матушкины платья поражали изящностью шитья и гладкостью шелка, но ни на одном из них не было и клочка кружева.
Рукава платья туго облегали и, как и подол, книзу становились чернее ночного неба. Здесь шитья не было, но именно благодаря этому серебряный браслет на запястье смотрелся особенно хорошо.
— Иди.
Кивнув, я повернулась к зеркалу спиной и вышла из комнаты. За ужином никто не позволит себе ничего лишнего, мне нечего бояться.
«Хотя мне и так нечего бояться. Перед лицом Матери-Магии я чиста, а Данриэль… Он явно настроен защищать свою невесты, кем бы эта невеста ни являлась», — подумала я и тонко усмехнулась. Терри Скратл не похож на человека, способного встать между своей женой и всем миром. А вот Хранитель Теней…
— Мы будем сопровождать вас, квэнти Лиарет, — едва слышно прошелестело за моей спиной.
А вот Хранитель Теней держит слово. Сказал, что теперь меня будут сопровождать и днем, — пожалуйста.
— Спасибо, — коротко произнесла я.
Украдкой осматриваясь, я поняла, что воины идут скрытно, прячутся от чужих глаз. Потому и говорить старалась тихо и незаметно.
Перед входом в столовую я чуть сбавила шаг. И тут же услышала негромкое:
— Квэнти Лиарет нечего бояться.
— Квэнти может взять еду и пойти в свой сад, — добавил второй. — Никто не сможет остановить квэнти.
И я как-то очень ярко представила, как вхожу в столовую, подхожу к столу, выбираю блюдо поаппетитнее и ухожу с ним в руках.
«Ринари бы оценила», — хихикнула я про себя.
— Спасибо, — шепнула я. — Вы очень добры ко мне.
Двери медленно распахнулись, и я шагнула вперед. Где меня тут же перехватил…
— Ты сбрил бороду? — ахнула я.
Данриэль небрежно пожал плечами:
— Устал.
Как от бороды можно устать? Но спорить я не стала. Просто любовалась четкой линией сильного, волевого подбородка. Даже позволила себе бросить осторожный взгляд на его губы. Аккуратная линия рта, ничего вызывающего. Тот же наследник Скратл обладал по-девичьи пухлыми ярко-розовыми губами. Это меня всегда ужасало.
С трудом отведя взгляд от своего переменившегося жениха, я посмотрела на уже сидящих за столом родственников. Ха, квэнни Даллеро узнала платье — вон как стиснула несчастную салфетку. Да и Анриетта тоже не выглядела особенно довольной. Отец… Слишком далеко, мне не видно выражение его лица: место главы рода, как и всегда, скрывается в тени, тогда как вся остальная часть столовой залита ярчайшим солнечным светом.
