— Чё это с ним?!

— Болеет он. Приступ эпилепсии, упал в лужу, — нарочито серьёзным тоном ответил Андрюха, — Не боись, отец, мы его в плёнку завернули, чтобы салон тебе не замызгал.

— А в баню вам тогда зачем?! — удивился таксист ещё раз, посмотрев на экран смартфона.

— Говорю ж — грязный. К жене привезём, она не поверит, скажет, что мы его споили и волочили до дома по лужам.

— А, к жене… От жены отмазать — святое! — примирительно согласился водила, — Садитесь давайте. Надеюсь, у вас наличными?

Мы кивнули, хотя изначально планировали оплатить заказ с карты.

Водилы любят нал, это знают все.

Таксист молчал ровно пять минут и всё это время напряжение внутри салона возрастало. Сначала он прибавил радио, но когда вместо колхозных хитов быстрый голос заговорил про средство от геморроя, потенции и колорадского жука, закрутил ручку громкости обратно до минимума.

— Ну вот кто так перестраивается, а?! — заорал таксист на внедорожник перед нами и призывно посмотрел в заднее зеркало.

— Да мы не знаем… Мы пешеходы… — ответил ему Андрюха.

Я пнул его ногой под сиденьем. Андрюха не отреагировал. Тогда я достал телефон и быстро отправил ему сообщение:

Но было поздно. Таксист заговорил:

— Да я и сам недавно за рулём. Раньше дома строил: тут, у нас, в Германии, Испании… Права были, но в основном с водителем ездил, а потом на пенсию отправили, суки, ну я и решил вот потаксовать, чтобы окончательно не спиться. А то знаете, что ни день — бутылка виски перед теликом. Бухаю один, друзья-то особо не ездят, за город пока доберёшься… У меня коттедж. Не дворец конечно, но всё же…

Я уткнулся в стекло и постарался абстрагироваться от его трёпа. Таксист смаковал подробности прошлой жизни, вспоминал, как мазал масло на чёрную икру и как ВВП лично жал ему руку своей коралловой клешнёй. Ладно, про ВВП я приукрасил, но в целом мысль таксиста была ясна как единственное первое января в моей жизни, когда я не выпил ни грамма и в восемь утра оказался на пробежке в заснеженном парке.

Таксист рассказывал нам, что он не лох.

Когда мы уже совсем протухли, перед лобовым стеклом выросла общественная баня. Как и положено, она была построена из красного кирпича, состояла из двух этажей и смотрела на нас большими окнами сквозь покрашенные белой краской решётки.

Мы выгрузили уснувшего Димарика из такси и отдали водителю три сотки без сдачи. Димарик придавил задницей грязный асфальт и героически сохранял равновесие. Нам очень хотелось потащить его прямо по асфальту, но жалость и человеколюбие всё же перевесили усталость. Пыхтя, мы донесли Димарика до крыльца.

Стоит ли говорить о том, что баня оказалась закрыта? На железной двери висело распечатанное на принтере объявление «Санитарный день». Рядом с объявлением стоял рыжий долговязый парень в медицинском халате. Он вальяжно курил такую же рыжую сигариллу — и, судя по тому, как сладко он втягивал в себя ванильный дым, эту сигариллу ему подарили. Выслушав нашу с Андрюхой матерную тираду, в которой мы упомянули администрацию бани, муниципальные власти, всех работников этого заведения и лично директора, Димарика-наркомана и молодых комсомольцев, рыжий заявил, что нас в любом случае не пустили бы, потому что наш друг пьян, а в «сауну номер семь» с пьяными не пускают.

— Дожили, негде уже помыть человека, встающего на путь исправления, — буркнул Андрюха, вживаясь в роль.

— Есть один вариант, пацаны, — рыжий подождал, пока рассеится дым и подмигнул, — В восточном крыле районная дезинфекция. Она работает раз в неделю, но я могу пустить, если вам ненадолго.

О дезинфекции мы не подумали. Андрюха с ходу предложил рыжему пачку сигарет, на что тот заливисто рассмеялся. Я аккуратно определил стартовую цену нашего аукциона в двести рублей, но рыжий не собирался долго нас мучать и поднял планку до пятиста.

— Ладно, стрясём с коммунистов, — скрипя зубами, сказал мне Андрюха, — Только ты, банщик, будешь мыть его сам.

— Тогда семьсот, — не моргнув глазом, отреагировал рыжий.

Рыча, мы всё же согласились. Андрюха достал из кошелька купюры.

— Развяжите мене, сволочи… — каким-то нечеловеческим голосом простонал завёрнутый в полиэтилен Андрюха.

Я разорвал плёнку, схватил Димарика за подмышки и поволок его в дезинфекцию. Рыжий шёл впереди, крутя на пальцах связку ключей. Димарик любовался небом и поочерёдно моргал глазами, чем напоминал свихнувшийся калейдоскоп. Через минуту мы очутились в тесном и душном предбаннике, который был выкрашен в точно такую же краску цвета хаки, что и подъезд коммунналки. У дальней стены стояла ржавая металлическая скамейка, на которую мы посадили нашего наркомана. Андрюха высвободил запястье от пакета с одеждой и положил его рядом с Димариком:

— Вот, в чистое потом переоденешь, ок?

— Не, раздевать и одевать его будете вы… — лениво возразил рыжий, — Я только помою.

— Да блять! Держи штуку и сделай всё за нас!

Андрюха достал кошелёк, вытащил из него ещё несколько сотен и швырнул их в сторону Димарика.

— Не надо так нервничать, пацаны, — невозмутимо ответил рыжий, — Ждите снаружи, всё сделаю в лучшем виде.

— Хрен я этому Димарику заплачу, пусть спасибо нам скажет за то, что мы его из этой жопы вытаскиваем, — ругался Андрюха, шатаясь туда-сюда у входа в дезинфекцию, — Ещё и с коммунистов стрясу компенсацию за вредность!

— Деньги легко не достаются. Это миф…

— Философ ты хренов… Надо было его грязным вести, чего выделываемся! У Димарика бы всех вшей за ночь красная моль поела.

Я рассмеялся. В унисон моему смеху скрипнула дверь. Из предбанника вывалился переодетый Димарик, напоминающий рэпера начала нулевых. Раньше они с Андрюхой носили примерно одинаковый размер одежды, но Димарик серьёзно исхудал за годы наркотрипов и субкультурный прикид висел на нём мешком. Горячая баня не избавила его от бледности, но мы всё равно сильно обрадовались тому, что Димарик теперь сможет доехать до штаба комсомольцев самостоятельно.

— Принимайте пассажира, — крикнул нам рыжий издали, — Приходите ещё, если что!

— Надеюсь, не придётся! — отозвался я.

Рыжий хмыкнул и скрылся внутри, хлопнув дверью.

— Что-то мне подсказывает, что он тут работает дезинфектором и должен был принять нас бесплатно, — сказал я Андрюхе, но не обнаружил его рядом.

— Братан! Ожил! — фальшиво радовался Андрюха, обнимая Димарика, — Намечается супер-тусовка старичков! Поехали, пивка попьём!

— Агааа… — тянул в ответ немного ошарашенный Димарик, — Может, на райончике? Ноги не держат…

— Да мы на такси туда и обратно. Ну ты чё, бро, давай, поехали! Давно не виделись, в конце концов.

— Агаа… — отвечал Димарик, — Ща, отойду, парни… Перекрыло чёт.

— Привет, Димарик, — я подошёл следом и протянул ему руку.

Димарик вяло пожал мне ладонь. Мы снова вызвали такси, но на этот раз водитель ехал долго, потому что заканчивал поездку рядом с нами, а потом ещё стоял у подъезда тех, чью поездку он заканчивал, а потом уехал на разворот и поторчал на всех светофорах этого разворота. Долгое ожидание компенсировалось молчаливостью водилы, который за всю поездку не произнёс ни слова. Димарик дремал на заднем сиденье. Когда мы подъехали к подвалу комсомольцев, на улице уже смеркалось и свет из квартир не отражался на асфальте, потому что асфальт был сухой, да и на улице снова похолодало. На этот раз мне захотелось внутрь — я помнил, что в подвале греют трубы отопления.

Нас снова встретил депутатский сын Сергей, на этот раз без товарищей. Он с любопытством разглядывал Димарика, который немного проспался и вяло озвучил идею найти чего-нибудь перекусить, при этом проигнорировав вежливое председательское «Здравствуйте!». Мы усадили Димарика за стол, на котором я заметил ноут Андрюхи и большую спортивную сумку.

— Ладно, я пойду, меня семья ждёт. Если что, звоните, я живу рядом, — произнёс председатель и с заговорщицким видом передал Андрюхе какой-то конверт.

Как только председатель захлопнул за собой дверь, Андрюха, убедившись, что Димарик не видит, вытащил из конверта пару тысяч рублей и сунул их в карман куртки. Сам конверт он привычно спрятал за пазуху.

— Короче, ехать домой