Для развития культуры века XV и XVI для Украины были исключительно неблагоприятными. Оторванная от Москвы, под непрерывным, все усиливающимся давлением католическо-польского наступления, Украина не имела возможности нормально развивать свою национальную культуру. Ее правящий класс, через который обычно распространяется культура на широкие народные массы, с поднятием своего культурного уровня терял национальный характер и постепенно полонизировался, отрываясь от народа и воспринимая культуру польскую.

Только православная церковь в своей оборонительной борьбе с наступающим католицизмом сохраняла традиции древнерусской культуры, богослужебный язык, сознание своей отчужденности от прививаемой сверху польской культуры. А церковные братства эти традиции всячески оберегали, являясь центрами не только православия, но и национального русского (украинского) самосознания.

Появившееся в эту эпоху книгопечатание эту деятельность церкви и братств значительно облегчило, давая населению не только богослужебные книги, но и ряд острых церковно-полемических произведений и книг исторического содержания, в которых населению Украины напоминалось о единстве древнерусского государства и народа, его населявшего.

Вышедшая в Москве в XVI веке «Степенная книга», — попытка систематического изложения российской истории, пользовалась огромным успехом на Украине и немало содействовала сохранению и усилению сознания единства всей Руси. А весьма распространенная в то время церковно-полемическая литература не только полемизировала в вопросах церковных и католических, но и вела борьбу с социально-политическим укладом, внедряемым Польшей на Руси.

В вышедшей в конце XVI века книге «Апокрисис» автор, скрывавшийся под псевдонимом «Христофор Филалет», протестуя против польско-католической агрессии и угнетения населения Украины, угрожает проводникам этой политики — магнатам восстанием народных масс.

Трактат «Предостережение» неизвестного автора, «Плач» Мелетия Смотрицкого и ряд других изданий — это яркие публицистические обличительные произведения, направленные как против религиозного, так и социально-политического давления со стороны Польши на население Украины.

Ярким национально-социальным протестом звучат обличения Ивана Вишенского, который, переселившись на Афон, в течение четверти столетия вел оттуда борьбу против порабощения Руси-Украины.

В своем произведении «Писание до всех обще в Лядской земле живущих» Вишенский пишет: «Где ж ныне в Лядской земле вера, где надежда, где любовь, где правда и справедливость суда? Несть места целого от греховного недуга: все струп, все рана, все пухлина, все гнилство, все огнь пекельный, все болезнь, все грех, все неправда, все лукавство, все кознь, все лжа, все мечтание, все пары, все дым, все суета, все одета, все привидение, сущее ж есть ничто же! Несть где пастыря приложите на исцеление некоея части!»…

Настроения и мысли Вишенского, надо полагать, не были одинокими и находили отклик у тех, кто их читал, будя людей и создавая предпосылки для будущей освободительной борьбы.

Широким народным массам, поголовно неграмотным, конечно, литература была недоступна. Ее заменяло устное народное творчества: песни, сказания. В этот период зарождаются так называемые «думы», песни-сказания исторического содержания, в которых воспевается борьба народа с татарско-турецкими и польско-католическими агрессорами.

Возникновение известных украинских «дум»: «Самийло Кишка», «Байда», «Маруся Богуславка» и других, относятся именно к этому периоду.

Упоминая об исторических песнях-сказаниях Украины-Руси, нельзя не отметить одно явление: отсутствие в них тем из жизни древнерусского государства — Киевской Руси. И в то же время обилие этих тем — в великорусских былинах. Это явление, о котором уже упоминалось выше и которое еще ждет своего беспристрастного исследователя, ставит под сомнение утверждения украинских шовинистов-сепаратистов, что украинский народ ничего общего с великороссами не имеет и является единственным наследником Киевской Руси. Почему же тогда былины о князе Владимире, о богатырях киевских мы находим на севере, а не в окрестностях Киева? Если князь Владимир был «украинский» князь, то почему украинцы о нем забыли, а «москали» помнят?

Украинские шовинисты-сепаратисты этого щекотливого вопроса стараются не касаться и его замалчивают. Можно предполагать, что углубление и всестороннее объективное его исследование могло бы привести к нежелательным для сепаратистов выводам. Почему не допустить, например, как это утверждает Ключевский, что территории древнерусского государства, прилегающие к Киеву, после татарских нашествий совершенно опустели, а уцелевшие прямые наследники Киевской Руси ушли на север, унося с собой в виде былин воспоминания о жизни в Киеве. Начавшееся же с ослаблением татар заселение Киевского района шло с Запада — потомками славян, живущими на далеких западных окраинах Киевской Руси, поэтому, естественно, не сохранившими воспоминаний о жизни в Киеве, его князьях и богатырях. Но при таком допущении опровергаются утверждения сепаратистической исторической литературы о том, что прямыми и при том единственными наследниками Киевской Руси являются современные украинцы, и становится неизбежным признание общности происхождения и ранней истории украинцев и великороссов.

Подсознательно это опущение общности происхождения, надо полагать, все же сохранилось в народных массах и сыграло огромную роль в оборонительной борьбе против ополячивания. Наряду с православием оно было той силой, о которую разбился польско-католический вал.

В бедной культурной жизни Украины того периода (XV–XVI века) нельзя обойти молчанием одно интересное явление — попытку замены церковнославянского языка богослужебных книг языком, более близким к народному. Это так называемое «Пересопницкое Евангелие (1556-61 г.), в котором многие древнеславянские, вышедшие из употребления слова заменены словами из народного языка. В дальнейшем попытки в этом направлении, не встретив одобрения высших церковных иерархов, не были продолжены и «Пресопницкое Евангелие» осталось редчайшим и драгоценным для филологов памятником культуры того периода.

Это нежелание вносить хоть и чисто внешнее различие между православием Украины и православием Москвы, ставшей после падения Византии центром и опорой православия, совершенно понятию, если принять во внимание расцвет православия в то время в Москве и его тяжелое положение на Украине.

Из Москвы в то время шли и традиции иконописи гениального Андрея Рублева, и образцы церковного зодчества и, в значительной части, церковные книги. Из Москвы прибыл первопечатник Иван Федоров, сначала в Белоруссию, а потом на Украину, во Львов.

Не удивительно поэтому, что Москва тогда в вопросах православия была для Руси-Украины непререкаемым авторитетом.

Заселяясь быстрыми темпами и продвигаясь на восток и юго-восток, Украина превращалась в богатейшую, но в то же время и в бесправнейшую польскую колонию.

Утверждения шовинистов-сепаратистов, что Украина того периода была «Украинско-Литовской», резко расходится с исторической действительностью. Правами и привилегиями в этой «державе» пользовались только или поляки-католики, или изменившая своему народу, ополяченная и окатоличенная шляхта и магнаты. И чем теснее сливалась Литва с Польшей, тем тяжелее становилось положение народных масс Украины.