Краснов, прежде всего, никак не подчинен ему и является представителем многомиллионного населения области, что он законно выборный народный Атаман, причем эти выборы подтверждены законным актом Круга Спасения Дона.

Грех смеяться над такими вещами, но сам Деникин был лишь очередным самозванцем, которого никто не избирал и никто не признавал. Различные же патенты и грамоты царя или же Далай-ламы можно было уже спокойно сдавать в музей.

Даже его коллега, военный атташе в Париже граф Игнатьев признал законной властью в России не Деникина или Колчака, а Советы и передал им все многомиллионные счета России во французских банках.

А Деникину так хотелось быть богатым и успешным! Чтобы дворец сиял, как у взрослых, чтобы были шикарные обновки, балы и праздники, лакеи, юнкера и настоящая соколиная охота, и хруст французской булки, чтобы при дворе пели кастраты из Италии, а на парадах блистала настоящая армия, пусть хотя бы небольшая. Урвать под шумок, пока Россия во мгле, что-то и побольше, а там хоть трава не расти, и хрен с ними, с большевиками. Понять, как известно, можно все. Каждому хочется жить в сказке. Но жизнь куда грубее мечты.

Не учитывал недалекий генерал Деникин и того, что за генералом Красновым стояло все Донское войско, частично уже освобожденное от большевиков, имелась территория, средства, а всем имуществом и достоянием населения он мог свободно распоряжаться по праву, предоставленному ему Кругом. А за генералом Деникиным и его окружением -- в прошлом -- был лишь Ледяной поход, в настоящем -- до крайности измученная и утомленная горсточка беглых воинов, ему подчиненных, а в будущем -- планы, радужные надежды, широкие перспективы и мечты, мечты.

Большая заслуга генерала Краснова уже состояла в том, что престиж Войскового Круга, сведенный при Каледине и Назарове к нулю, он сумел в короткий срок высоко поднять в глазах казачества, что бесспорно имело огромное значение в деле борьбы с Советской властью. Вместе с тем, он сумел вдохнуть в казачество веру и воодушевить его на борьбу с большевиками. Краснова казаки знали, верили ему и за ним шли.

Генерал Деникин, у которого все козыри были биты, не мог не видеть на Дону всеобщего подъема и воодушевления, и не мог не знать об больших ежедневных успехах казачьего оружия в борьбе с большевиками. А сам Деникин побитой собакой, без особого навара, приплелся ко двору своего хозяина.

Если генерал Деникин любил, ценил и гордился Добровольческой армией, совершившей Ледяной поход, то он обязан был знать, что и войско Донское имело свою "Добровольческую армию" --Степной отряд, генерала П. Попова. Когда Добровольческий отряд покидал город Ростов, почти одновременно оставил город Новочеркасск и отряд генерала Попова. Оба отряда, спасаясь от большевиков, имели одну и ту же ближайшую цель: выиграть время, выждав оздоровления масс от большевистского угара, сохранить жизнь возможно большему числу участников и с этой целью всемерно уклоняться от боя с большевиками.

Как известно, генерал Корнилов (он явно был не стратегом, а еле-еле тактиком, причем очень хреновым) настаивал на совместном движении отрядов. Генерал Попов не согласился с этим балбесом и пошел самостоятельно, поведя отряд в степи Задонщины. Да и с какой стати? И следует признать, что выбор направления, сделанный Поповым (хотя и тот не являлся гигантом мысли) оказался более удачным, так как генерал Попов достиг ту же цель, но достиг ее с наименьшими потерями. Несколькими днями раньше, чем вернулись добровольцы, он привел свой отряд в район восстания и его отряд, в сущности, без всякого предварительного отдыха, сразу приступил к военным операциям. Что и требовалось доказать...

Глава 4

Все перечисленное, как будто бы говорило за то, что у генерала Деникина не было никаких оснований относиться пренебрежительно к войску, и надменно к Атаману и к Донскому командованию: "Типа, ну победили, да что тут такого?" Авторитет последнего стоял на большой высоте и для пользы общего дела необходимо было его поддерживать, а не умалять, тем более, что казаки верили своим избранным вождям и видели, как они неоднократно наравне с ними рисковали своей жизнью. Наконец, сами достигнутые уже результаты, наглядно доказывали целесообразность подобной постановки дела для успешной борьбы с Советской властью.

Однако, с точки зрения бродячего и бездомного генерала Деникина, работающего на большевиков, все было плохо у хозяев на Дону. Все ему не нравилось, все критиковало его клоунское окружение, ерепенясь все сильнее. Казаки ими считались "ничейными", еле-еле быдлом безголовым. Если Донской Атаман, по своему мягкому характеру, мог не придавать особого значения такой оценке со стороны добровольческих кругов и не набил морду Деникину, что тот давно заслуживал, упорно продолжал не обращать серьезного внимания на мерзкое отношение к себе этой безродной скотины, то совершенно иначе реагировал на это беспредельное хамство герой недавних боев с красными, командующий Донской армией - генерал Денисов, обладавший тяжелым характером. Он воспринял такую ситуацию как проверку на вшивость.

Восстание на Дону и всю тяжелую организационную работу в атмосфере царившего тогда хаоса, я провел вместе с генералом Денисовым. Этот маленький, на вид самый обычный человек, обладал, однако, колоссальной энергией, храбростью и неутомимостью. Он умел побеждать, умел подбирать кадры, умел даже наводить порядок в степи. Во время кратких передышек между боями, он не отдыхал, часто забыв об еде и сне, бегал, суетился, кричал, волновался, поверял части, беседовал с казаками, посещал раненых, разносил вялых начальников, ободрял малодушных. Одним словом -- он был душой всего дела. А кроме этого, был общителен, энергичен, очень неглуп, умел нравиться людям и, что очень важно, не боялся рисковать.

А во время боя генерал Денисов, тогда еще полковник, всегда был в самом опасном месте, смело смотрел смерти в глаза, всегда личным примером воодушевлял усталых и потерявших сердце. И если еще в начале казаки колебались, то уже в