тембр голоса жены, словно огненный напалм, безжалостно сжигали мои наивные надежды. Нет, и это не тот антураж, в котором бы меня можно было экспонировать в ближайшие выходные на званом ужине. Дальше следовало от двадцати до тридцати уничтожающих, словно залпы реактивных миномётов «Катюша», пояснений, почему в таком кошмарном виде можно ходить только в гордом одиночестве на местную помойку, да и то лишь в кромешной темноте. Если резюмировать, то в выбранном мной костюме предстоящему торжественному случаю не соответствовали цвет, фасон, размер и всё остальное прочее.

Я придирчиво осматривал себя в зеркале. Да, мой вид был далёк от облика заправского денди, но я всё равно оставался им, в общем-то, вполне доволен. Он был привычен для меня. Я продолжал настырничать, хотя мои оборонительные линии были уже до основания разрушены шквальным огнём упрёков и замечаний. Пытался острить: мол, я и мой чудненький гардеробчик вне моды и времени. Взывал к разуму: «Хорошие вещи, между прочим, можно носить долго. Прочное и добротное изделие прослужит ещё лет пять-шесть как минимум…» Увы, все усилия пропадали зря, близилась неумолимая развязка.

Результатом что боевых действий, что мирных переговоров всегда был полный разгром моей плохо одетой армии, безоговорочная капитуляция, а в качестве контрибуции — унылый поход в магазин под бдительным контролем победоносной супруги. Сопровождаемый удивлёнными взглядами продавщиц, я, подобно военнопленному, первое время сопротивлялся любому предложению. Словно гордый борец и политический заключённый, ото всего открещивался, отказывался, держался стоически, как мог, чуть ли не объявлял голодовку прямо посреди торгового зала… но в итоге, конечно, уступал.

Многолетняя позиционная борьба за то, чтобы сделать меня стильным, в семье так ничем и не завершилась. Изредка я сдавался: серьёзно настраивался, подолгу медитировал, после чего мы вместе ездили за покупками. Но чаще всё-таки вещи мне приобретались без моего личного участия. Что-то жена доставала через подруг, часть ей попадалась на глаза просто по случаю, по дороге от секции женского белья к секции парфюмерии. Кое-какой одеждой фарцевали наши дальние знакомые, а что-то банально не подходило по размеру друзьям и передавалось за скромное вознаграждение в мой толерантный гардероб, который, как и я, это покорно сносил.

Всё, что приносили в дом, я принимал с благодарностью. Искренне радовался каждому новому предмету, а главное, тому, что мне не пришлось за ним никуда тащиться самому. Это был основной аргумент «за».

Естественно, в результате такого оригинального способа покупок мой «пижонский» гардеробчик выглядел, мягко говоря, довольно эклектично. В нём соседствовали вельветовые джинсы фиолетового цвета, коричневая кожаная куртка пятьдесят второго размера (при моём сорок восьмом), демисезонные ботинки «на манке» и многие другие удивительные продукты мировой лёгкой промышленности. Причём часть вещей была мне явно коротковата, часть — откровенно велика.

Кардинальный перелом в моём заскорузлом сознании состоялся совершенно случайно — во время туристической поездки в Финляндию. Шёл 1995 год. В нашей перевернувшейся стране почти ещё не было фешенебельных бутиков, торговых центров, моллов, мегамоллов и прочих достижений развитого общества потребления. А к нему, потреблению то есть, вчерашние советские люди самозабвенно и безоглядно стремились своими широкими славянскими душами и плохо одетыми телами.

— Ладно, — сказала перед поездкой оптимистично настроенная долготерпеливая жена, — в Хельсинки тебя приоденем. Знающие люди говорили мне, что там в самом центре города расположен огромный «Стокманн». Как раз очень удобно, свободного времени у нас будет предостаточно. Приедешь на родину огурцом, твёрдо обещаю.

Со всей очевидностью мне стало ясно, что первая заграничная поездка обречена на провал, как и малоизвестная в нашей отечественной истории финская военная кампания.

Мы прилетели в столицу Финляндии ранним утром, разместились в отеле и, как и было намечено по плану, отправились знакомиться с городом. Скромный Хельсинки предстал передо мной совсем не таким шикарным городом, каким я себе его рисовал изначально. Он оказался маленьким и провинциальным, лишённым изюминки. В нём отсутствовала изысканная европейская архитектура, которую я ожидал здесь лицезреть на каждом шагу. Больше всего меня поразил и восхитил двенадцатипалубный белоснежный красавец-паром, который стоял в порту и, видимо, ожидал отбытия в соседнее скандинавское государство. Когда мы проплывали мимо него на крошечном прогулочном катерке, он возвышался над нами, словно исполин, похожий на межпланетную космическую базу из фильмов Джорджа Лукаса о звёздных войнах.

Первый день пролетел очень насыщенно и быстро. Мы побывали в порту, поплавали по заливу между мелкими живописными островками, посетили православный храм (по нашему общему мнению, самое красивое здание в городе). На открытых террасах кафе мы пили местное пиво «Кофф» и наблюдали множество раритетных американских машин выпуска шестидесятых годов, которые заполнили улицы. Как будто в городе намедни опорожнился грузовой корабль с заморскими бьюиками, кадиллаками и мустангами. Все они, словно огромные крокодилы, покинув порт, ползали по улицам и искали дорогу назад, в далёкие тёплые страны.

Вечером за общим обильным ужином (а в поездке, кроме нас, участвовали ещё две дружественные семейные пары) было принято решение посвятить тотальному шопингу весь завтрашний день. То есть угробить его на корню, а заодно напрочь загубить всю так хорошо начавшуюся хмельную загранпоездку! Оглушённый этими кошмарными планами, я попытался было искать поддержки у моих товарищей, соратников по сильному полу. Теплилась надежда вместе соскочить с этого мерзкого мероприятия и провести второй приятный день в созерцании городских пейзажей, переходя от одного пивного бара к другому. К моему великому удивлению и, конечно, сожалению, я нашёл в их сосредоточенных лицах полную решимость и солидарность с женской частью нашей группы. Непостижимо, но они были согласны добровольно посетить местный торговый центр, чьё здание, виденное сегодня из окна экскурсионного автобуса, всерьёз пугало меня своими впечатляющими размерами. В итоге я остался не просто в меньшинстве, а в полном одиночестве. Мнимые союзники по половому признаку вероломно перешли на сторону условного противника. Мне пришлось капитулировать, даже не вступив в этот раз в решительный бой.

Что ж, предстоящий день был испорчен ещё с вечера. Осознание того, что завтра с утра придётся тащиться на полдня в магазин вместо краеведческого музея и картинной галереи, засело противной занозой в моей охваченной внезапной мигренью голове. По этой причине сразу же после затянувшегося ужина я удалился и, глядя в окно на окрестный пейзаж, прилично набрался в одиночку в номере.

Короткий путь от отеля до «Стокманна» я прошёл на автопилоте. Со стороны было похоже, будто ранним серым утром изнурённого долгим заточением, измученного пытками узника ведут на окончательную зверскую расправу. Хотя пока мы неспешно поднялись, плотно позавтракали, наконец-то все вместе собрались в просторном холле отеля и вышли в