Брендель не раз вспоминал своих родителей, пришедших на бал, и свое детство. Это намекало на то, что его прошлое окружало его, как кошмар. Но только в определенный момент он вдруг понял, что на самом деле это были не таинственные существа в тумане, которые искушали его потерять рассудок.

Напротив, то, что было сокрыто глубоко в сердце человека, является катализатором его собственного самоспасения.

То же самое было и с виконтом Колделлом.

Снова и снова он вспоминал свои сны об иллюзиях деда Бренделя у Волшебного Золотого Дерева. Снова и снова он вспоминал, как его родители смотрели на него с разочарованием. Хотя он и покрылся холодным потом, он наконец понял это:

Это разочарование произошло не из-за его неудачи.

Эгоизм можно простить.

Но убегать и бояться себя нельзя. На самом деле, потеря смелости бросить вызов снова из-за одного поражения была подобна слабому человеку, крепко сжимающему меч в своих руках, но отказывающемуся сделать шаг вперед и пронзающему иллюзию.

Он был конфликтующим с мечом.

Этим человеком также был виконт Колделл.

также Харуз.

Он мог заколоть принцессу Грифину. Это могло быть желанием виконта Колделла, но Брендель наконец понял, что это не его желание.

Если бы он выбрал это, решил пойти на компромисс, это было бы подобно тому, как если бы человек потерял мужество и решимость разрушить иллюзию. Тот, кто потерял решимость разрушить иллюзию, мог только навсегда остаться в мечтах.

Только в этот момент сердце Бренделя подтвердило это, точно также, как когда он почувствовал, как эмоции его виконта Колделла зашевелились в его сердце.

Наконец-то он смог испытать эту эмоцию, которая была страхом и ужасом, чувством потерянности и чувством ревности. Потому что он сделал полную противоположность тому, что сделал Брендель.

Колделл решил пойти на компромисс и поэтому застрял в своем собственном фрагментированном сне.

Но выбор Бренделя состоял в том, чтобы эгоистично все изменить, эгоистично следовать своему сердцу, эгоистично следовать своим идеалам и убеждениям.

Если сдаться – это поражение…

Брендель, казалось, увидел жалкую фигуру, промелькнувшую перед его глазами. Он схватил свой меч, и вера в его сердце никогда не была более твердой, чем в этот момент. Перед ним коридор начал рушиться слой за слоем, а декорации, казалось, растворялись в густом тумане. Когда туман рассеялся, дворец Кинтен превратился в рушащуюся песчаную дюну, исчезнувшую на ветру вместе с телами солдат и знати. Брендель даже видел своих родителей и самого себя в детстве среди песчаных дюн. Лица Бай Цзя и всех Алых Путешественников растворились в тумане, когда они отступили в него, и постепенно исчезли.

Но последний взгляд навсегда остался в его памяти.

Рядом с ним были только принцесса Грифина, Харуз, два рыцаря и эта пожилая служанка. Ее Королевское Высочество, казалось, не чувствовала изменений вокруг себя. Она уверенно шла вперед, держа Харуза за руку.

Маленький принц, казалось, теперь полностью понял, о чем думает его сестра. Хотя он и не мог понять, что означала такая жертва, история, случившаяся во сне, стала для него тяжелым кошмаром. Харуз прикусил губу, и слезы навернулись на его глаза, хотя он не плакал.

Много-много лет назад, когда он еще помнил звездное летнее небо над дворцом Кинтен и был жив его отец, король, он вспомнил, как сестра говорила ему: мальчики не должны плакать.

Но он помнил только, что плакал, потому что его колени были в синяках и покраснели от всего – учения – на уроках фехтования.

Туман постепенно рассеялся.

За туманом виднелся участок леса.

На ночном небе сияли звезды, шумел сосновый лес, звенел ручей. Вдалеке мягко, как во сне, мерцало пламя.

Брендель вспомнил, что в его детстве летний ночной воздух был таким же свежим.

Он глубоко вдохнул, а затем посмотрел вверх. Потом он увидел карету, тихо припаркованную посреди леса.

Дверь кареты была широко распахнута, и за ней виднелся уголок серебряного платья.

Красивая молодая девушка лежала в карете, черный кинжал пронзил ей грудь. Она была очень красивой, и ее заостренные уши выдавали ее личность. Но в отличие от Харуза, она была настоящим эльфом.

Брендель ничего не сказал.

Но он уже знал, кто она.

Спасение(4)

История безмолвно отражалась в звездном ночном небе. Легенды гласили, что эти блестящие новые звезды были героями прошлого. Они смотрели на землю с небес и наблюдали за современным миром глазами истории. Ветер ни разу не стихал, свистя в лесу, но это был не сильный ветер. Он просто ласкал нежной рукой сосновые иголки, так что они двигались в унисон и издавали шорох. Звук был подобен сонному бормотанию, описывающему историю этого леса.

Границы мира рухнули по мере развития сна. Места, окружавшие лес, казалось, поглотил бесконечный туман, оставив после себя только этот маленький клочок твердой земли и неба среди пустоты – ветер с гор, проходящий через лес, луга, повозку и убитого. эльфийка в нем, а также Брендель и другие сопровождающие его. Вместе они создали эту натюрмортную картину.

Лунный свет путешествовал по равнинам, время шло, звезды и серебристая луна всходили на западе и опускались на востоке.

Для всех остальных это был конец мечты. Но это было не линейно. Брендель посмотрел на весь этот лес, его взгляд прошелся по разным стволам и остановился на черной как смоль карете. Он громко крикнул: – Колделл, я знаю, что ты здесь. Выходи и дай мне посмотреть, какие уловки у тебя в рукаве.

Наступила тишина, такая тишина, что чуть было не упала иголка…

Бледная фигура показалась в карете и слегка затряслась. Он светился, как фантом, словно был покрыт фосфоресценцией. На нем была отглаженная дворянская одежда, а на бедрах висел эльфийский длинный меч, но лица у него не было. На его лице, гладком, как каменная плита, осталась лишь пара сияющих глаз.

Без рта он не мог общаться. Горняки считали, что язык — это мост, соединяющий людей с людьми, но человек без имени давно убежал в свой собственный сон и заблудился. Так что кроме того, что у него были глаза, чтобы – сомневаться -, ему не нужны были ни уши, ни рот.

Бледное привидение появилось у двери кареты и молча уставилось на Бренделя. Он ничего не сказал, и Брендель тоже ничего не сказал.

Как будто прошло много времени, фантом медленно открыл рот, чтобы спросить: – Почему ты бросаешь мне вызов? –

Хотя у него не было рта, его голос разносился по всему лесу, как раскат грома, доносившийся издалека. Лицо