— Угадал. Ну же, давай. — Он нетерпеливо махал рукой, пока Хейнесен наконец не передал ему свой мобильный. — И код!

— Тридцать два восемьдесят семь, — сказал Хейнесен. — Это надолго? Мне надо будет…

— Примерно на час. Тебе не о чем беспокоиться, — перебил его Слейзнер. — Лучше расскажи, что случилось.

— Э-э, ну, проблема в том, что мы толком и не знаем. — Хейнесен прошел вслед за Слейзнером еще по одному коридору. — Многое говорит о том, что это террористический акт, но дело в том, что это не похоже на то, что случалось раньше.

— В каком смысле?

— Преступник, похоже, не сделал ничего из того, что обычно делают террористы: врываются с автоматом и стреляют прямо в толпу, чтобы убить как можно больше людей за как можно меньшее время. Вместо этого он использовал различные методы, нескольких человек зарезал, а в других стрелял из арбалета. Мы также получили информацию, что один человек задушен.

— И о каких цифрах сейчас идет речь?

— Девять убитых и пятеро раненых.

Это была, по крайней мере, не двузначная цифра.

— Будем надеяться, что больше жертв не будет.

— Надежда умирает последней, — заметил Хейнесен, стараясь идти в ногу со Слейзнером по коридору. — Но, по последним данным, для двоих пострадавших ситуация выглядит не так радужно. Также четыре человека сообщили, что им сделали какие-то уколы.

— Какие уколы? — Слейзнер остановился и повернулся к Хейнесену. — Уколы чем?

Хейнесен пожал плечами.

— Ну да, они уже все как параноики. — Слейзнер продолжал идти. — Надо только немного подождать. Скоро они придут и скажут, что они натерли ноги, и это точно вина преступника. Ну да черт с ними. Вопрос в том, что мы делаем для того, чтобы свести к минимуму число жертв и как можно быстрее арестовать террориста. Как, например, проходит эвакуация?

— Медленно. Количество посетителей превышает двадцать тысяч, и всем им приходится проходить досмотр, к тому же есть риск того, что начнется паника. Но у нас уже в самом разгаре…

— В самом разгаре? — перебил его Слейзнер. — Что у вас в самом разгаре? Хаос? Это, по крайней мере, все, что я вижу, когда оглядываюсь по сторонам. — Он продолжал идти дальше по коридору. — Люди в панике бегают по парку, и никто не может навести порядок.

— Ну, на самом деле я думаю, большинство людей знают, что делают, — сказал Хейнесен. — Конечно, это критическая ситуация, но…

— Пожалуйста, не перебивай меня снова, — сказал Слейзнер, останавливаясь перед закрытой дверью ИТ-отдела. — Лучше убедись, что будет организовано перекрытие улиц Х. К. Андерсена, Вестерброгаде, Бернсторфсгаде и…

— Тиетгенсгаде, — перебил Хейнесен и тут же поймал на себе взгляд Слейзнера. — Извини, но мы уже полным ходом перекрываем улицы вокруг Тиволи, чтобы быстрее вывести посетителей во внешнюю зону и провести там их досмотр, прежде чем отпустить дальше.

— Вот как? И кто сказал так делать?

— Хеск.

— А, понятно. Этот сукин сын не смог удержаться, чтобы не взять командование на себя. — Ну, отлично. Тогда, по крайней мере, хоть что-то у вас организовано. — А спецназ?

— Две группы уже находятся в этом районе, и еще четыре уже в пути, две из них будут…

Слейзнер поднял руку, не дав Хейнесену продолжить, и без стука открыл дверь в отдел информационных технологий. Он не мог больше слышать о том, что приказал сделать Хеск. Он отсутствовал не более нескольких часов, а у этой маленькой амебы уже развилась мания величия.

За одним из рабочих столов в самом конце кабинета сидел Микаэль Реннинг, разговаривая по телефону.

— Пока, я тебе перезвоню. — Он закончил разговор и посмотрел на Слейзнера.

— Личные разговоры в рабочее время, — сказал Слейзнер, входя. — Нехорошо. — Он начал чистить ногти. — Совсем нехорошо. Особенно учитывая то, что у нас теракт в парке. Что скажешь, Мортен? — Он повернулся к Хейнесену, который, казалось, не знал, что сказать.

— Это был совсем не личный разговор. — Реннинг встал. — На самом деле я разговаривал с…

— Спокойно, — перебил его Слейзнер и рассмеялся. — Никогда не слышал о том, что у людей бывает чувство юмора? Ну знаешь, можно пошутить, потом посмеяться. — Он переводил взгляд с Реннинга на Хейнесена, улыбаясь. — Ладно, забудь об этом. Причина, по которой я здесь, заключается в первую очередь в том, что я хотел извиниться за то, что был таким несговорчивым и не передал вам свой телефон. — Он расплылся в улыбке. — Но лучше поздно, чем никогда, и раз уж я все равно здесь, то хотел бы, чтобы вы установили обновление для системы безопасности как можно скорее.

— Как вы, возможно, помните, вчера я выделил на это все время после полудня, а теперь из-за событий в Тиволи я занят другими делами.

— Тогда я предлагаю вам немного изменить приоритеты. Не думаю, что это так уж сложно.

— Я посмотрю, что можно сделать. Положите телефон на стол вместе с запиской с указанием пин-кода.

— У вас есть два часа. Потом я вернусь за ним и надеюсь, что все уже будет готово.

— Я вынужден вас разочаровать. Я не смогу начать разбираться с ним раньше сегодняшнего вечера, так что нет смысла приходить сюда раньше завтрашнего утреннего кофе.

Слейзнер, фыркнув, положил телефон на стол и повернулся к двери.

— Не забудьте пин-код, — сказал Реннинг, снова поднимая трубку.

Слейзнер стиснул зубы, вернулся и написал пин-код на бумажке, а потом исчез в дверях в сопровождении Хейнесена.

— Но Ким, — сказал тот. — Я не думаю, что смогу обойтись без телефона до…

— Еще кое-что, пока я не забыл. — Слейзнер остановился и повернулся к Хейнесену. — Этот швед. Руск, или как там его…

— Ты имеешь в виду Фабиана Риска?

— Совершенно верно. Он уже нарисовался, чертов идиот?

— Тебе лучше поговорить об этом с Хеском. Он на месте и…

— Но сейчас я говорю с тобой, — улыбнулся Слейзнер. — У Хеска там и так много дел. Поэтому я прошу тебя держать ухо востро, контролировать, не появится ли опять этот Руск. Я хорошо знаю этого человека, и он сделает все, чтобы схватить преступника и оказаться в центре внимания. Но этого не должно произойти ни при каких обстоятельствах, понятно? Здесь, в Дании, мы придерживаемся своих правил. Это все, что я хотел сказать. — Он похлопал Хейнесена по плечу. — Здесь занимаемся арестом только мы.

— И что это значит? — Хейнесен сглотнул. — Я имею в виду, что если выяснится, что он действительно был там и…

— Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что это значит.