взгляда с девушки. – Это Дороти, твоя старшая сестра.

– Дороти!? – теперь уже и я не выдержала.

– Что?… – обиженно спросила девушка, посмотрев на меня. Она отошла от Арланда.

– Что ты сделала с Мартой!? – возмутилась я.

– Ничего, честно… – прошептала девушка, с ее лица мгновенно слетела счастливая улыбка.

– Дороти? – на этот раз спросил Арланд.

– Что "Дороти"!? – вдруг обиженно крикнула девушка, не сводя глаз с инквизитора. Смотрела она на него так, как будто вот-вот расплачется. – Что «Дороти»? – повторила она уже тише, покосившись на меня. – Умереть в шестнадцать девчонкой нецелованной, каково это, не хочешь узнать? Я не то что пожить, я вообще ничего не успела!

– Но убивать ради этого… Марта, вообще-то, тоже пожить еще не успела, – сказала я, уже начиная жалеть, что помогла ей очнуться.

– Я ее не убивала! Она с детства была больна, ей жить суждено было совсем недолго! Она дух испустила и я решила попробовать… использовать свой последний шанс пожить хоть чуть-чуть, – судорожно вздохнула девушка. – Мне много и не нужно, понимаете? Год хотя бы… месяц, недельку… Если уж я вам так противна, то дайте мне только один день, а потом уже убивайте, изгоняйте, что хотите со мной делайте! Просто один день подышать! Я десять лет мучилась и мечтала!… Вы не знаете, что это такое… Мертвые все на свете готовы отдать, чтобы снова стать живыми, почувствовать тепло своей крови, подышать воздухом… Просто коснуться чего-нибудь!…

Не выдержав, девушка села на кровать и горько заплакала.

В удивлении она касалась пальцами своих мокрых от слез щек, и, продолжая плакать, улыбалась. Улыбалась тому, что могла плакать.

Судорожно вдыхая полной грудью, она почти смеялась, но тут же вновь захлебывалась рыданиями.

– …Убейте тогда прямо сейчас, чтобы… чтобы… чтобы я не привыкала!… Может быть, хотя бы уйду отсюда в другой мир… Может быть… там…

Мы с Арландом стояли, не в силах даже пошевелиться. До такой степени противоречивы были чувства, что невозможно было решить, что правильнее: утешить несчастную или убить на месте жестокое привидение…

А вот Дейк, к моему огромному удивлению, даже не думал. Когда девушка закончила говорить и закрыла лицо руками, чтобы мы не видели, как оно меняется, рыцарь сел рядом с ней и осторожно обнял, прижимая к груди.

Вздрогнув, девушка подняла на него заплаканное лицо, как бы спрашивая, что именно с ней сейчас будут делать.

– Поживешь, не переживай, – улыбнулся рыцарь. – Я сделаю так, что тебя вылечат, и устрою в наш Орден, кем захочешь: лекаркой, преподавательницей или рыцарем. Поживешь так, как твоей матери и не снилось!

– П-правда?… – дрожащими губами спросила Дороти, не веря.

– Да.

– Я же… я же тебя убить хотела…

– Да, но… Кто может привести меня к фамильному винному погребу, как не благодарное привидение? – усмехнулся рыцарь.

– Хорошо! – улыбнулась Дороти и, всхлипнув, прижалась к груди Дейка, крепко обнимая его.

Посмотрев немного на то, как рыцарь шепчет что-то утешительное девушке и гладит ее по голове, успокаивая, я почувствовала себя как-то неправильно… появилось ощущение, что я чего-то в этой жизни не понимаю.

Какой-то некромант-недоучка воскресил привидение девочки, которую в шестнадцать лет убила собственная мать с любовником. Привидение, которое оставили вечно блуждать по замку, начало искать способ вернуть себе жизнь. Через десять лет упорного труда с помощью запретных ритуалов привидение получает доступ к частице жизни. Но для осуществления мечты требуется один-единственный живой человек. Выбрав подходящего, привидение пытается его убить… Чтобы пожить самому хоть немножко и пожить так, как до этого жить просто не позволили. Убийство не получается, на следующий день с привидением расправляется инквизитор, и оно, разорванным в клочья, истерзанным слабым духом отправляется блуждать по замку, хороня все свои надежды и мечты. Но заболевает с детства обреченная девушка и умирает. Свободное, еще теплое, но больное тело – последняя надежда. Хотя бы день, хоть один вдох, хоть одно мгновение, но жить…

Подумав, я села на кровать рядом с Дейком, все еще обнимающим девушку.

– Эй… Дороти… А ты не знаешь, чем была больна Марта? Может быть, я смогу что-нибудь придумать.

– Какая-то странная болезнь… доктора ее не могли определить. Она своей подруге… рассказывала это, а я подслушивала… – сказала она, еще всхлипывая.

– Странная, говоришь? – задумчиво переспрашиваю. – А с чем она была связана?

– Не знаю… – ответила девушка, утирая слезы и стараясь успокоиться. – Только знаю, что с головой было что-то не так.

– С головой? – смотрю на свою забинтованную руку, которая сейчас приятно пульсировала и слабо светилась сквозь бинты. – Я посмотрю что-нибудь по магическому исцелению, постараюсь что-нибудь узнать…

– Так ты… помочь хочешь? – удивилась Дороти.

– Нет, конечно! Спрашиваю, чтобы побыстрее укокошить, – нервно усмехнулась я, чтобы совсем не потеряться. К моим глазам уже подступали сентиментальные слезы.

– Спасибо!… – вновь всхлипнула девушка, улыбнувшись, и, выбравшись из объятий рыцаря, крепко обняла меня.

– Она больше не больна, – вдруг заговорил Арланд. – Тело здорово.

Мы все переглянулись. Что ж, надеюсь, я сделала правильный выбор, как и Дейкстр.

Было ясно, что возвращать воскресшую «Марту» к Сеймурам нельзя. То, что в теле служанки со стажем сидит давно умершая графская дочь, которая ни стирать, ни убирать, ни готовить не умеет, привлечет ненужное внимание, подозревать неладное начнут в первый же день. Ведь если отношения с жильцами Дороти еще сможет наладить, так как не первый год наблюдает за ними, то научиться в такие короткие сроки всему, что знала Марта, она не сможет и ее могут просто выгнать, как непригодную для работы служанку.

Так что до тех пор, пока мы не уедем из поместья, Дороти необходимо где-нибудь спрятать от Сеймуров. Но вот где?

Мы все размышляли над этим вопросом, пока решение проблемы не пришло само: одна стена в комнате отъехала в сторону, открывая тайных проход. Из темноты к нам вышел Леопольд, уже успевший переодеться в свой серый балахон.

– А я все слышал! – довольно заявил чудик, ненадолго выпрямившись.

– Леопольд! – радостно вскрикнула Дороти и, вскочив с кровати, бросилась обнимать старого знакомого. – А я думала, что так тебя и не увижу!

– Я же говорил, что лучше подождать, пока та служанка не помрет, чем вытворять все эти ритуалы, – заметил Леопольд, неуверенно обнимая Дороти в ответ.

– Но я же не знала, что все так обернется… а ты все же был прав! – согласилась девушка, дергая чудика за длинные пряди серых волос, чем вызвала у меня улыбку. – Такие мягкие! Вечность бы гладила!…

– Не надо их вечность гладить… – проворчал чудик, осторожно высвобождая свою шевелюру из цепких лапок Дороти.