Согласитесь, когда человек прожил долгую, осмысленную и нравственную жизнь и нашел в ней себя, то умирать не страшно.

Будда не уставал повторять: смерть — неотъемлемая часть существующей вокруг нас реальности. Ею заканчивается каждая проживаемая жизнь.

В номерах гостиниц многих стран Южной Азии (и не только) к услугам постояльцев на письменном столе или в одном из ящиков тумбочки у кровати обычно лежат три священные книги на английском языке: Библия, Бхагавадгита и Учение Будды. Правда, последняя из трех названных книг двуязычная. Она напечатана в Японии, поэтому текст в ней на двух языках: английском и японском. Эта книга особенная, она содержит основные максимы Первоучителя. Те правила поведения и принципы, которыми он предлагал руководствоваться своим последователям в их действиях и поступках, на что им необходимо направлять энергию и ум.

Глава пятая. Первая проповедь в Оленьем парке и основание общины

О признании Марой своего поражения, о двух заезжих купцах, ставших последователями Будды Шакьямуни, о благородном царе змей Мукалинде и о создании первой общины из убежавших аскетов

При всем, что было рассказано мною в предыдущих главах о схватках демона Мары и Первоучителя, не хватает чего-то завершающего, подводящего черту под их противостоянием, какой-то морализаторской истории. Для полноты картины приведу короткую притчу из буддийского предания. Любопытно, что она излагается в нем от лица демона Мары. Искуситель вспоминает ворону, по своей недогадливости принявшую за кусок сала камень на дороге. Совершенно непредвиденная оказалась для вороны ситуация. Ведь она предвкушала, как будет долго и с удовольствием лакомиться большим куском сала. Раздосадованная ворона, возмущенно каркая, улетела прочь. Мара заканчивает этот рассказ признанием: «Так и мы покидаем Гаутаму, потому что с него нам нечего взять»[348].

Место демона в жизни Будды Шакьямуни вскоре займет Дэвадатта, двоюродный брат Первоучителя и его шурин. Это и понятно, ведь теперь сознание Сиддхартхи Гаутамы обрело Просветление и полностью избавилось от бесовских чар. Пришло время борьбы с человеческим невежеством и косностью.

Буддийская традиция выделяет семь дней, проведенных Сиддхартхой Гаутамой, после того как он стал Буддой, под сенью дерева Бодхи, у его подножия. Семь дней он наслаждался радостью духовной свободы в роще между Гайей и Урувилвой. Ему было о чем подумать в его новом состоянии. Первоучителю еще предстояло опробовать свое учение на ком-то из хорошо знакомых ему людей, таких же искателей истины, как он сам. Естественно, такими людьми были из многих других — аскеты, его покинувшие и направившиеся в Каши (Варанаси).

Однако первыми, кто пришел к нему сразу после Просветления, оказались купцы — братья Тапуша и Бхаликка, шедшие с караваном товаров и услышавшие (по преданию, от самих богов) о чудесном происшествии, случившемся с сыном правителя шакьев. Они стали первыми мирянами, кого он ознакомил со своим учением — истинным Законом, Дхармой мироздания. Вот почему они считаются его первыми последователями. Купцы накормили его всякими яствами — медовыми пирожными, пряниками, печеньем. При нем, поскольку он долгое время голодал, не оказалось чаши, и эти добрые люди, ощутившие святость Будды, предложили ему чашу из золота, а когда тот от нее отказался, — чашу из серебра. Первоучитель удовлетворился чашей, выдолбленной из камня. На прощание он благословил их, сказав: «Верьте мне, и да поможет вам новый обет: уповаю на Просветленного как на прибежище, уповаю на Закон как на прибежище».

Третьим прибежищем для буддистов станет община, сангха[349]. При встрече с купцами она еще не образовалась.

Для себя он уже решил, что в Нирвану уйдет после создания общины. Как только она, утвердившись в обществе, объединит тысячи людей. Первоучитель надеялся на учеников и своих будущих последователей. На них ляжет тяжелый труд восстановления в человеке духовных начал, но таких людей ему надо было еще найти, обучить и подготовить совершенно по-новому. С каждым из его последователей ему придется работать индивидуально, а не так, как это делали брахманы — всех скопом «окормляли» своей заботой! Всякий, кто захочет, использует его мысли и научится преодолевать бремя человеческих страстей.

Его сердце ожило. Он вспомнил о своих земляках в Капилавасту. Мысль о просвещении тех, кого он хорошо знал, была нестерпимой, но он остановил ее — еще надо чуть-чуть подождать. Он понимал, что нет пророка в своем отечестве, а если он там появится и его услышат, значит, мир перевернулся. «Не следует торопиться и навязывать людям мое учение. Надо проповедовать и убеждать всех, кого я встречу, что обнаруженная дорога к спасению от ненужных человеку сторон существования — не плод моей фантазии, а результат раскрывшегося в любви к живым существам сознания», — думал Будда Шакьямуни. Вспоминал он тогда о молодом магадхском царе Бимбисаре и их встрече в Раджагрихе. Не впустую были потрачены шесть лет его жизни. Нет, не впустую!

У буддистов существует представление, что в роще между Гайей и Урувилвой Будда Шакьямуни перебывал у подножия многих деревьев. Первоучитель находился там дольше семи дней практически в полном одиночестве. Суджата раз в день разыскивала его среди деревьев с чашей, заполненной до краев то сладким творогом с молоком, то рисовой похлебкой. Эту еду в буддийских преданиях называют куммаса.

В одной из сутр приводится невозможная с позиции здравого смысла, но художественно убедительная легенда о Будде Шакьямуни и гигантской кобре.

Каким-то высшим силам Просветление Будды было не в радость. То ли кто-то ему непереносимо позавидовал, то ли просто начались муссонные дожди. С неба полило как из ведра. Дождь не стихал семь дней и семь ночей. О Будде словно все забыли. Он сидел под потоками льющейся непрерывно воды под деревом Познания и вслушивался в голоса других деревьев. Они были некоторое время ликующими и возбужденными. Так длилось недолго, потому что началась свирепая, неистовая буря. Она продолжалась семь дней. Казалось, все дующие ветры объединились в один вихрь и с размаху ударили лес в самое его сердце. Будда услышал и почувствовал, как затрещали и застонали деревья, как забились в глубину нор звери, как задрожали в гнездах перепуганные птицы.

Он сконцентрировал всю набранную за эти дни силу, чтобы ослабить враждебную стихию и спасти ставший ему родным лес. И вдруг он увидел, как перед ним из корней дерева медленно выползла чудовищных размеров змея. Это был Мукалинда — царь всех пресмыкающихся. Он несколько раз обвил кольцами тело Будды и раскрыл над ним огромный капюшон. Теперь Первоучитель мог спокойно медитировать и укротить бурю. Разошелся, как туман, мрак, и появилось солнце. Теперь они были снова вместе: