Шрифт:
Закладка:
Игорь Андреевич вспомнил, что Баулин в последние месяцы тоже поставил замки в своей спальне, на работе окна просил забрать решетками…
«Может, и у профессора развивалась душевная болезнь?» — мелькнула догадка.
Следователь поделился ею с Трояновым.
— Не исключено, — подумав, ответил тот. — Но зачем он брал? Зачем? — с болью и грустью вопрошал Максим Савельевич. — Я ведь знаю, Женя был неприхотлив. Его не интересовала мишура, ради которой другие готовы продать совесть и свое достоинство… Не обращал внимания, во что он одет, как у него обставлена квартира. О еде я вообще не говорю — довольствовался самым малым. Более того, ограничивался вегетарианской пищей, голодал. Я имею в виду его метод… Неужели?.. — Троянов посмотрел на следователя сузившимися глазами. — Неужели это все ради того, чтобы ублажить жену? Не потерять ее?..
— А что, Регина Эдуардовна требовала от мужа дорогих подарков и денег? — спросил Чикуров.
— Не знаю, требовала или нет. Может, Евгений Тимурович хотел просто удержать ее возле себя. Знаю одно: Регине Эдуардовне нравится красивая жизнь. Этим, пожалуй, все сказано… Но как Женя не мог понять, что, встав на нечестный путь, он зачеркивает и свое будущее и бросает тень на будущее дочери! Да, дорога вниз почти не имеет остановок… Правда, я слышал, что Женя в последнее время стал раздавать вещи и деньги, которые ему раньше приносили в качестве взяток… Это так?
— Да, верно, — подтвердил следователь. — А иногда даже путал, что от кого получал, и возвращал не то… И денег иной раз посылал больше того, что составляла взятка.
— Наверное, пытался замолить, искупить как–то свою вину, — покачал головой Троянов. — Значит, были все–таки проблески совестливости.
— Вероятно, — согласился Игорь Андреевич. — И, видимо, поэтому он послал письмо в комитет по премиям.
Чикуров дал Троянову послание Баулина, изъятое для приобщения к делу. Троянов надел очки и стал внимательно читать, изредка тяжело вздыхая.
— У меня, как специалиста, такое ощущение, что писал его действительно психически больной человек, — сказал Максим Савельевич, возвращая письмо. — Оно напоминает его письма жене и дочери, с которыми меня ознакомила Ольга Арчиловна.
— Вы имеете в виду почерк? — уточнил следователь.
— И он. Но главное, содержание, стиль… Я бы посоветовал провести судебно–психиатрическую экспертизу.
— Может, вы возьметесь, Максим Савельевич?
— Я ведь лицо заинтересованное…
— Да–да, конечно, — согласился Чикуров. — Придется поручить кому–нибудь другому. Посоветуйте, кому… Разумеется, мы соберем как можно больше материалов о состоянии Баулина перед покушением.
Троянов назвал несколько имен, которые, по его мнению, могли дать самое квалифицированное заключение.
Максим Савельевич вызвался проводить Чикурова до электрички. Игорь Андреевич сказал, что не стоит беспокоиться, но Троянов заявил: ему все равно надо совершить вечерний моцион.
По дороге они продолжили разговор о Баулине.
— Знаете, чего я больше всего опасаюсь? — спросил на прощание ученый. — Чтобы не загубили начинание березкинской клиники. Могут, не разобравшись, прикрыть эксперимент. Из–за того, что Баулин и иже с ним совершили преступление… Но ведь они скомпрометировали только себя! Понимаете, себя, а не идею!
— Будем надеяться, что разберутся…
Чикуров подумал о комиссии Министерства здравоохранения. Суичмезова человек здравый и обладает достаточным авторитетом, чтобы отстоять все хорошее, что сделал коллектив клиники.
Когда он приехал на работу, позвонили из Министерства внутренних дел и сказали, что ответы на запросы Чикурова и Дагуровой готовы и можно прислать за ними кого–нибудь. Но Игорь Андреевич, горя от нетерпения, отправился сам. Волновался он и тогда, когда стал знакомиться с ответами.
Отпечатки пальцев, оставленные на дуле нагана, из которого был убит Ростовцев, принадлежали некоему Андрею Романовичу Рубцову, осужденному в 1968 году по статье 92–й части третьей Уголовного кодекса РСФСР. Ему же принадлежали отпечатки пальцев, оставленные на купальной шапочке Баулина.
«Рубцов, Рубцов… — вспоминал следователь. — Кто же он такой?»
Эта фамилия в Березках ему не встречалась. Не называл ее и Латынис, который проверял круг лиц, возможно, имеющих отношение к покушению на Баулина и убийству Ростовцева. Кажется, не было такой и среди больных клиники, поступивших в нее за взятку и находящихся в списке, найденном у Баулина.
Игорь Андреевич взял фотографию из картотеки, где Рубцов был снят в профиль и анфас, внимательно вгляделся.
— Вот это да! — присвистнул он от удивления.
На снимке был запечатлен не кто иной, как коммерческий директор «Интеграла» Василий Васильевич Банипартов. Правда, без бороды и бакенбардов.
Как ни спешил Чикуров в Березки, но добрался туда лишь ночью: из–за метеоусловий вылет самолета из Быкова задержали на семь часов. Следователь прибыл в гостиницу «Приют», когда не спали лишь администратор и дежурные по этажам. Будить Дагурову он не решился, хотя искушение было велико — слишком важные сведения привез он из Москвы.
Ольга Арчиловна сама позвонила Чикурову, как только услышала, что он встал.
— Жду вас, — сказал Игорь Андреевич.
Она зашла в его номер. Выяснилось, что Дагурова не ложилась вчера до часу ночи.
— Понимаете, — объяснила она, — я чувствовала, что вы обязательно приедете.
— Гроза помешала прилететь вовремя… Так вот, слушайте, Ольга Арчиловна…
И рассказал все, что удалось установить по делу в Москве. Когда Чикуров дошел до сообщения, кем является неизвестный, наследивший на оружии и шапочке, Ольга Арчиловна некоторое время не могла вымолвить ни слова — так поразило ее услышанное.
— Банипартов?.. Вась–Вась?.. Но ведь у нас даже подозрения не было на него! — наконец проговорила она взволнованно.
— Надо срочно брать его под стражу, — сказал Чикуров. — Немедленно!
— Ничего не выйдет, — замотала головой Дагурова. — Вы запоздали…
— Почему? — удивился Чикуров. — Вы что, сделали уже это без меня?
— В другом смысле запоздали…
Ольга Арчиловна протянула Чикурову телеграмму, посланную на имя исполняющего обязанности генерального директора «Интеграла» Семизорова. В телеграмме говорилось, что позавчера возле аула Нижняя Теберда утонул в реке Василий Васильевич Банипартов. Подписал это сообщение майор милиции Худяков.
— Час от часу не легче! — чертыхнулся Игорь Андреевич. — Что, несчастный случай?
— Нет. Я, как только получила это известие, позвонила в райотдел Худякову, чтобы узнать подробности… Понимаете, километрах в двадцати от этого аула расположен опорный пункт «Интеграла» по сбору лекарственных трав. Банипартов приехал туда, оставил чемодан, дал кое–какие распоряжения и куда–то отправился. А после обеда один из лесников обнаружил на берегу речки Теберда одежду Банипартова и записку: «В моей смерти прошу никого не винить»… Василий Васильевич указал дату, даже часы и минуты проставил.
— Самоубийство? — задумчиво произнес Чикуров. — Ну и ну… Тело нашли?
— Нет. Хотя обшарили
