— Хорошая работа. Хотя, кажется, что чума сделала за тебя половину работы.

— Она поразила врага прежде, чем начала прокладывать себе путь сквозь ряды моих людей. Если бы было наоборот…

— Довольно. Тебе повезло, что болезнь не забрала тебя самого.

— Я перенес болезнь. Похоже, что многие выздоравливают, а некоторые, кажется, вообще невосприимчивы. Однако к тому времени, как я покинул провинцию, болезнь убила многих моих людей, тысячи мирных жителей, а также врагов. На самом деле, вероятно, без вмешательства чумы разбойники одержали бы верх.

Сенека задумчиво кивнул.

— Странно, не правда ли? Рим — величайшая держава в мире, и все же мы бессильны перед невидимым врагом, который безнаказанно передвигается и поражает нас.

— Есть еще одна вещь, которую я должен вам сказать. — Катон приготовился ко лжи, которую он должен был высказать, и весьма убедительно.

— Клавдия Актэ мертва. Она была взята в заложники разбойниками и умерла от болезни, пока ее держали в их лагере. Мы похоронили ее там вместе с другими мертвыми.

— Она была уже мертва, когда вы ее обнаружили?

Катон колебался, прежде чем ответить, беспокоясь, что Сенека знает больше, чем он еще не раскрыл.

— Нет. Но спасать ее было уже поздно. Перед смертью она сказала, что принесла болезнь в лагерь врага.

— Ааа, значит, она оказала нам последнюю услугу перед смертью. Она была обречена в любом случае. Я как раз уговаривал Нерона подписать приказ о ее казни. Она должна была умереть. Он выставил себя дураком, поддавшись ее чарам. Мы не могли допустить, чтобы женщина из такого простонародья имела влияние на высших уровнях власти и выжила, чтобы рассказывать потом свои сплетни. Она избавила меня от необходимости организовывать печальный конец ее жизни. Тем не менее, я осмелюсь предположить, что Нерон может почувствовать мимолетную скорбь по поводу этой потери, хотя для тех из нас, кто должен давать ему советы, эта новость является некоторым облегчением.

Холодный ужас наполнил сердце Катона, когда он обдумывал слова сенатора. Клавдию не пощадят, если ее обнаружат живой, тем более в Риме.

— Почти такое же облегчение, как и известие о том, что этого крикливого уличного шарлатана Скурру забрала чума.

— Скурра, мертв?

Сенека улыбнулся.

— Ах, значит, ты не слышал? Полагаю, что нет, поскольку я получил новости из Тибулы только вчера. Чума положила конец его некомпетентному управлению провинцией. Я легко найду человека получше для этой работы. В конце концов, я же не могу поставить планку настолько ниже… Но это работа на другой день. Вопрос в том, как вознаградить тебя сегодня. Повторное назначение в преторианскую гвардию возможно, как только появится подходящая вакансия.

Это была заманчивая перспектива, если бы не тот факт, что для этого Катону пришлось бы остаться в Риме. Если он должен был защищать Клавдию, город был не самым безопасным местом.

— Благодарю. Я подумаю над этим.

Сенека нахмурился.

— Я думал, что такая перспектива приведет тебя в восторг. Похоже, я ошибался. Я что-то упустил?

— Просто я еще не до конца оправился от болезни, — ответил Катон.

— Ты не выглядишь больным.

— Я все еще чувствую слабость. У меня периодически случаются приступы. Я надеялся немного отдохнуть и полностью восстановиться, прежде чем вернуться на службу. Конечно, я буду благодарен за честь снова служить в преторианской гвардии.

— Понимаю…, - Сенека задумчиво посмотрел на него, затем потянулся и похлопал его по плечу. — Ты лучше знаешь, что для тебя правильно. Бери столько времени, сколько хочешь, ты его заслужил. Почему бы не снять виллу в Байях? Морской воздух пойдет тебе на пользу. Это прекрасное место. У меня у самого там вилла.

Катон кивнул.

— Это прекрасная идея. Я подумаю над этим.

— Сделай это. И дай мне знать, когда ты будешь готов вернуться на службу. Империи нужны люди твоего уровня, надежно охраняющие наши границы.

Сенека встал и махнул рукой в сторону двери в безошибочном жесте, что Катон может идти. — А теперь, боюсь, я должен вернуться к императору, пока парень не пошел на слишком большой компромисс и родосцы не убедили его принять бронзовую статую.

Катон склонил голову в знак прощания и вышел из комнаты, чувствуя на себе пристальный взгляд сенатора. Он ускорил шаг, направляясь обратно по коридору, и покинул дворец, стремясь как можно скорее вернуться домой и заняться своими планами.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

— Мы должны покинуть Рим, — объявил Катон, сидя за столом в своем таблинии вместе с Клавдией и Аполлонием. Кассий лежал рядом с Катоном, положив голову на ногу хозяина, и полузакрытыми глазами блаженно смотрел вдаль. Управляющий Катона принес им по небольшой амфоре вина, прежде чем оставить их наедине для беседы.

— Почему? — спросил Аполлоний. — Мы только что прибыли сюда.

Катон рассказал, что он узнал из встречи с сенатором Сенекой. Он закончил и с тревогой посмотрел на Клавдию. — Твоя жизнь в опасности каждый миг, пока ты остаешься в столице.

— И твоя, — тихо сказала она. — И, возможно, твоего сына тоже.

Молчание Катона стало для нее достаточным подтверждением.

— Я должна покинуть твой дом, Катон. Я подвергаю опасности тебя и всех остальных здесь.

— Предположим что это так, — сказал Аполлоний. — Но куда еще ты можешь пойти? На кого ты можешь положиться, чтобы тот мог обеспечить тебе безопасность и не передать тебя в руки Сенеки или его агентам? Можешь ли ты назвать кого-нибудь, кому бы ты доверила свою жизнь?

Она задумалась на мгновение и покачала головой.

— Мне придется покинуть Рим.

— И куда? — настаивал агент. — И как ты выживешь без денег и связей?

— Я что-нибудь придумаю.

Катон наклонился вперед и взял ее за руку.

— Ты никуда без меня не пойдешь. Я буду присматривать за тобой. Это меньшее, что я могу сделать после того, как ты спасла мне жизнь.

Она мягко улыбнулась.

— Я только ухаживала за тобой, Катон.

— С огромным риском для собственной жизни. Это я передал тебе болезнь.

— Ты не можешь знать это наверняка.

— Нет? Тогда если не я, то кто?

Она ласково сжала его руку.

— Как давно ты меня знаешь, Катон?

— Достаточно долго, чтобы понять, что я чувствую к тебе. И достаточно долго, чтобы понять, что я не хочу жить без тебя. Я буду защищать тебя ценой своей жизни. Так же, как и тогда, когда мы спасли тебя из плена.

Она напряглась при воспоминании.

— Если ты снова решишь защитить меня, есть большая вероятность, что на этот раз это может стоить