Руки Аны сжались в кулаки так, что ногти впились в кожу.

— Нано-рой доставлен, — сообщил ИИ.

— Приступаю к операции. Предупреждаю, — ру’ун даже не глянул на Ану и Трайбера, говоря словно с пустым местом, — любое вмешательство может привести к его смерти.

Световая черта на полу выросла в силовую завесу, отделяя врача с заражённым от остальных. Но по закону системы Щёргл поле осталось прозрачным, а сама операция крупным планом транслировалась в визио, повисшее вдоль стены. Ана ощутила лёгкую благодарность к эгоистичным и склочным крабам, любящим качать права.

Из тела ру’уна выросли четыре тонких и мягких конечности, Амму плавно развёл их в стороны и закрыл глаза. А затем открыл, они сияли ярче, чем раньше, и смотрели в одну точку: на уродливый Ботинкообразный нарост, выступающий из голени Одиссея.

Визио показало его в разрезе: серебристая звезда выросла уже почти в десять раз. Жирная тварь размером с кулак вольготно раскинула лучи, собрав вокруг себя питательный и защитный слой, напоминающий жировой. Удалить фарюк со звездой было проще простого, десятью способами. Но оставшись без хозяйки, каждая ниточка начнёт отращивать себе новую звезду — за счёт тканей и энергии больного. Несчастного просто сожрёт изнутри за минуты. Ужасная смерть. Избавиться от цепких нитей, проникших повсюду, было гораздо сложнее, но именно этим сейчас занимался ру’ун.

Ана с напряжением смотрела, как скан увеличивает масштаб, захватывая мышцу Фокса, пронизанную паутинчатой сетью проросшей Variola Maxima. ИИ услужливо подсветил тончайшие нити серебристым цветом. Ру’ун отыскал конец одной ниточки и сжал её силой — не в одном месте, а во всех сразу: каждую ворсинку и ресничку, каждую цепкую закорючку микроскопических размеров, отделяя от человеческого тела невидимым кинетическим хватом.

— Супрессор, — приказал он.

Гибкая игла воткнулась в Ботинкообразный фарюк, нашла проклятую звезду и впрыснула ей подавитель метаболических процессов. Чтобы гадина не успевала реагировать на то, что сейчас начнёт происходить.

— Три, два, один, выделяю область аннигиляции.

Разветвлённая нить на визиограмме вспыхнула красным цветом, как ветвящаяся молния. Секунда паузы, кратчайший импульс, который прошёлся по нервным окончаниям всех присутствующих, словно ледяной ветер по верхушкам раскалённых пальм — и нить исчезла. Будто её и не было.

— Эта первая из сорока шести, — тихонько булькнула доктор Жель.

Вторая, третья, пятая, седьмая паутинка. Красный свет, вкрадчивое давление нарастающей силы, которую чувствовал каждый; резкий пульс аннигиляции и спад, после которого оставалось слабое чувство опустошения. Снова, снова, снова.

— Отводите тепло от тканей, — буркнул атомарг. — Коллега, вы что, не видите, у него пошёл перегрев? Нужно дополнительное охлаждение.

Он обращался к Ворчуну на «вы», как и подобало обращаться к коллеге по операции. Сразу видно, старая школа.

— Вижу, но без вашей команды не имею права, — виновато пробормотал Ворчун, исполняя.

У Аны, несмотря на терморегулирующую прошивку, выступила испарина. Тело Одиссея едва заметно дрогнуло, но силовая перевязь адаптировалась и удержала его в полной неподвижности. Напряжение в комнате нарастало.

— Реактивность повысилась.

Ворчун озвучил то, что и так видел хирург. Скованная и замедленная суппрессорами, Variola, тем не менее, извивала свои атакованные паутинки, чтобы помешать атомаргу их фиксировать и отделять. Он уже дважды упускал нить и её приходилось с напряжением сил перехватывать заново.

— Увеличить дозу?

— Нет! — отрывисто бросил ру’ун. — Она запустит защитную фазу за счёт носителя, а он и так истощён. Мы должны держать её на грани инстинктов и не дать перешагнуть за грань. Потихоньку. Три, два, один, выделяю…

Последняя нить осветилась красным и исчезла.

— Захват паразита, — бросил ру’ун. Звезда забилась внутри фарюка, почувствовав неладное. Но у неё не осталось нитей, через которые она могла бы качать из жертвы вещества.

— Удаляйте, — приказал атомарг.

Хирургически-точные ножи синхронным движением множества лезвий в момент вырезали обмякшую опухоль из тела Фокса, тут же залили язву питательным гелем и накрыли вакуумной заплаткой. Первый готов!

— Астероид, — без паузы приказал хирург, и экран перенёс фокус на локоть детектива, из которого вырастал второй фарюк.

Ана закрыла глаза.

— Три, два, один, выделяю…

— Здесь всего восемнадцать нитей, в руке особо не развернёшься, — прошептала доктор Жель практически в ухо принцессе, нависнув над ней, как застывшая желейная волна, готовая обрушиться и утопить в заботе.

Атомарг вёл операцию безукоризненно, не теряя не секунды. Паутинки второй звезды исчезали одна за другой.

— Оценка состояния пациента?

— Пока в норме, — скептически ответил Ворчун. — Организм молодой, сильный, может и выдержать.

— Три, два…

Амму резко замолчал.

Все встрепенулись и уставились на хирурга, боясь сказать лишнее слово и помешать. Глаза кинетика почти пригасли, сила едва мерцала. Что такое, едва не спросила Ана и с трудом сдержалась. Трайбер внезапно пошевелился, впервые за всё время. Он смотрел прямо в стену, вернее, сквозь неё и дальше. Да что происходит?!

— Возмущение пространства, — скороговоркой доложил Ворчун, и добавил, — А я знал. Я знал, что всё полетит в тартарары.

— ВНИМАНИЕ: ОБЩАЯ ТРЕВОГА! — раздалось сверху, для человеческого уха это был глубокий и волнующий женский голос. — ИСКАЖЕНИЕ ПРОСТРАНСТВА В КООРДИНАТАХ СТАНЦИИ. ПРИГОТОВИТЬСЯ К ЭКСТРЕННОМУ МАНЕВРУ!

— Продолжаем! — хлестнул голос ру’уна. — Мы не можем прервать операцию под суппрессором, Variola уйдёт в защитную фазу. Мы должны держать её на грани! Три, два, один, выделяю…

Станция содрогнулась сверху-донизу.

Ана с расширенными глазами смотрела в своих зрачковых мониторах видео с камер внешнего обзора, доступных посетителям. И видела… как из перекрученного пространства космоса прямо у спешно отлетающей станции проявляется громадный… титанический контур, размером едва ли не больше неё. Контур покатого, вытянутого, словно торпеда, существа с мощным торсом, узким поясом и гроздями сферических мышц по бокам у хвоста. Из которых торчали в разные стороны многокилометровые щупальца. Слегка приоткрытая пасть, затянутая мембраной, словно удивлённо улыбалась.

Чудовище невероятного размера вынырнуло из искажения и врезалось прямо в них. Станция застонала, пошёл каскадный нарастающий звук лопающихся переборок, бьющихся окон, ломающихся плит обшивки и сминаемых контуров половины помещений. Удар был страшный и сотрясающий, силовую перевязь Одиссея вырубило, всех бросило к стене и разбило бы насмерть — только Трайбер успел включить личное поле. Нейр Аны уже врубал её защиту, когда комнату заполнила лёгкая гелевая пена. Она погасила почти всю инерцию, всех словно подбросило и удержало на сильной, но мягкой волне.

Девушка перевернулась,