более наглый, чем сонный: мой подбородок уткнут в темя, рука на животе наёмницы, а нога перекинута через бёдра. И первая мысль: спасибо, что спит. После того, как я увидел её способности, провоцировать на скандал желание как-то поуменьшилось: боюсь, подзатыльником или воспитательной беседой не отделаюсь. Поэтому осторожно убрав все свои нелишние конечности с девушки, откатился в сторону и слез с кровати.

Приведя себя в порядок и переодевшись, я подошёл к ней убедиться, что она спит, а не отдает своим богам душу. Не удержавшись от ещё одного эксперимента, достал те самые всевидящие очки её друга, которые в принципе не собирался отдавать, и присмотрелся к ауре наёмницы. Как-то же её видел лир Мэйстан, может, и у меня получится? Получилось: Тиллу окружало еле видимое призрачное сияние, внутри которого, сияя разноцветными радужными красками, медленно и гармонично двигалась её собственная магия. Видимо, это была регенерация.

Налюбовавшись и убедившись, что девушке уже намного лучше, я отправился на поиски брата сразу в его кабинет, где и обнаружил, но не одного: в угловом кресле у окна с чашкой любимого сушэ сидел всё еще бледный, но уже вполне здоровый Касстиэр.

Глава VIII

— Ну, здравствуйте, братья! — доброжелательно усмехнулся присутствующим, и, не удержавшись от шпильки, добавил: — Давно не завтракал в такой отличной компании.

— Взаимно, — отсалютовал чашкой улыбающийся Кас. — Можешь спокойно поесть, мы — уже, поэтому честно тебя подождем. Кстати, как там моя наемница?

Я замер по пути к своему месту, а Грейстон даже закашлялся.

— Твоя? — с опасными нотками в голосе в медленном развороте головы переспросил Касстиэра, — но судя по реакции тот спровоцировал меня целенаправленно, но любовь к интригам и загадкам свойственна брату так же, как и любовь к остротам Грейстону, поэтому подыгрывать ему я не стал, а, усевшись в любимое кресло и подтянув поднос с едой, добродушно распорядился: — Рассказывай.

А рассказ получился весьма интересным и занимательным.

Дождавшись, когда я поем и буду готов слушать, Кас оглядел нас с Грейстоном и, горько усмехнувшись, приступил к повествованию:

— Шесть лет назад я увлекся решением проблемы с рождаемостью драконов, меня очень печалил и угнетал тот факт, что мы уйдем последними. Углубившись в поиски нужной информации, через какое-то время в нашел в старой библиотеке древний заброшенный фолиант, где обнаружил интересную теорию о том, что человеческая женщина вполне может выносить дракону ребенка, но для этого в ней должна течь драконья кровь. Имелось ли ввиду, что девушка должна быть потомком драконов или можно как-то добиться этого опытным путем, там не говорилось. Я и увлекся экспериментами. В общем, по прошествии почти трех лет я добился впечатляющих результатов и нашел способ соединить человеческую кровь с драконьей без тяжелых последствий. Но возникало одно «но»: при переливе моей крови она теряла все свои качества, становилась обычной. И мне пришла в голову идея сначала откачать свою магию, а потом влить ее отдельно в ту, кто мою кровь примет. В общем, по итогу мне понадобился помощник, и выбор пал на ничем не примечательную, как мне казалось, вполне достойную кандидатуру — Видалия эр Филандэра. Точнее, я честно признаюсь, он сам мне ее предложил. Кто он я не знал, так как особо никогда политикой не интересовался, но это стало моей роковой ошибкой.

— Как он узнал о твоих исследованиях? — включил дознавателя Грейс.

— Ты не поверишь, но сколько я не гадал, так и не нашел отвела. Я ведь не в бессознательном состоянии лежал, я все слышал и понимал. Хоть и тяжело было. Даже страшно порой, — мрачно хмыкнул Кас, — но уснуть я боялся больше, не был уверен, что смогу вернуться. А этот подонок имел привычку рассуждать вслух, что подбадривало и придавало сил бороться.

— И как же долго ты там лежал и не спал? — ужаснулся я.

— Два года и три месяца, — спокойно ответил брат, а у меня по спине пробежал холодок: и не сошел с ума за это время! Убить этого гада в подвале захотелось с двойным желанием. — так вот, в одном из экспериментов, что-то пошло не так и я потерял очень много сил и энергии. Восстановиться самостоятельно не получалось и тут Филандэр предложил мне воспользоваться магией Истока, о котором я на тот момент ничего не знал. Маг даже место указал и поведал краткую информацию о нем, но откуда ее взял, пространно отвечал, мол, это секрет самого Императора и при желании я могу поинтересоваться у него. Теперь-то я понимаю, что он сыграл на моем любопытстве и нежелании посвящать дядю в свои секреты, но откуда у него столько познаний, сказать не могу.

— Зато мы можем и потом расскажем, — ухмыльнулся Грейс, пока я задумчиво раскладывал в голове новые сведения, и сурово спросил: — ты лучше скажи, почему скрытничал?

Касстиэр заметно смутился, но потом выдавил:

— Я был уверен, что вы сдадите меня и мои эксперименты дяде. А то, что причиной исчезновения с лица Континента всех драконесс — его рук дело, я догадался почти сразу после того, как нашел книгу. Слишком многое на него указывало.

Слова брата нам с Грейстоном очень не понравились, но оправдываться ни он, ни я не стали — в чем-то он был прав: сдать мы возможно и не сдали бы, но то, что дали бы продолжить, не факт.

Немного помолчав в ожидании волны негатива с нашей стороны, но так ее и не дождавшись, он снова заговорил:

— Добравшись до Истока вдвоем, Филандэр остался ждать у лабиринта, а я пошел наверх. Там увидел тот самый священный для драконов Исток и, будучи в очень слабом состоянии, не придумал ничего лучше, как нырнуть. Сколько провел времени в нем не знаю, долго, но когда вышел, на берегу стояла красивая женщина и пристально смотрела на меня. На вопрос, кто она, ответила, что Хранительница этого места. Так я познакомился с Глэнни. Мы очень долго с ней разговаривали, я узнал все об Истоке, Императоре и о своем помощнике. Оказалось, что он близкий друг детства ее дочери — твоей мамы, Макс, безответно любящий ее с первых дней знакомства. Так я получил ответы на некоторые свои вопросы.

Я кивнул и отвернулся в окно напротив: как же надо любить власть и ненавидеть окружающих, чтобы убить того, кто тебя любит? Император не только убил свою жену и мою мать, но и без раздумий готов был избавить мир от меня и Глэнниары. Что уж говорит про