У них началась спокойная счастливая жизнь. Генри занялся своим любимым делом - астро археологией. Он изучал различные планеты в поисках древних цивилизаций. И в каждой поездке его по очереди сопровождала одна из жен. После ухода Магистра на пенсию, капитул Горной Гильдии единогласно выбрал Гранд-Мастера Генри Фороса-Валента своим Магистром. Когда Генри исполнилось семьдесят лет, он передал титул Магистра другому Гранд-Мастеру и стал почетным Магистром.

А потом. А потом началось то, о чем Магистр предупредил Генри в день его свадьбы. Тогда, поздравив его, он произнес, — Генри, ты получишь шесть замечательных девушек в жены, у тебя будет в шесть раз больше счастья, чем у других мужчин. Но помни, придет момент, когда за это счастье ты заплатишь в шесть раз больше, чем остальные.

Генри тогда не понял, что он имел ввиду. Понимание пришло к нему когда его девочки стали уходить. Первой ушла Тая. Тая! Этот живой сгусток энергии, солнечный зайчик, который с утра носился по всему огромному дворцу, всех тормоша и заряжая энергией. Она, как полководец, управляла целой армией помощников и помощниц, которые помогали ей содержать дом, сады, теплицы и весь огромный участок родового гнезда Форосов-Валентов в образцовом порядке. Все всегда были накормлены, причем учитывались индивидуальные вкусы каждого члена семьи. Все всегда были одеты в чистую выглаженную и опрятную одежду. Она никогда не забывала ни о самом маленьком празднике любого родного человека. Она, воистину, стала душой всей большой семьи. При этом, она успела подарить Генри двух чудесных мальчиков. Ее все любили и уважали.

И вот через двадцать пять лет счастливой семейной жизни она стала уставать, побледнела, похудела, хотя и так была стройной. Генри, как назло, не было несколько месяцев дома, он занимался демонтажем и перевозкой орудий. Когда он вернулся и обнял Таю, он сразу почувствовал этот запах. Бросились к врачам. Но было поздно. Болезнь уже поразила весь ее маленький организм. Врачи дали ей не больше двух месяцев, без тяжелого лечения, или четыре но с изнурительной терапией. Тая выбрала первое. Она не хотела, чтобы ее запомнили лысой и изможденной.

Для всей семьи время остановилось. Генри отказался от всех дел, и все дни и ночи проводил с Таей. Они побывали дома у Таи, съездили на Шорос, потом на Тартаре навестили могилы приемных родителей Генри, его сестры Раи, его жены Даши, и Матвея Петровича, который просил похоронить его рядом с его первой женой, и тетушки Марты. Навестили они и Фонд помощи сирот, возле которых были установлены бронзовые памятники Даши и Яны.

С особым волнением они навестили Орлиный мост, где состоялось ее спасение, положившее начло их взаимной любви. На мосту стоял бронзовый памятник, изображавший Генри, который держал за руку упавшую с моста Таю. Возле памятника, стояла очередь новобрачных, желающих сделать обязательные снимки в свадебный альбом. Императрица с Таей написали совместный роман посвященный этой истории, он был экранизирован и имел большой успех. Пары молодоженов стали имитировать этот момент на свадьбах. После неудачных попыток запретить это делать, было решено установить бронзовый памятник, изображавший юношу, держащим за руку упавшую с моста девушку. А молодоженам было предложено фотографироваться возле них.

Тая, прижавшись к Генри сказала, — Как жаль, Генри, что в мире нет таких наручников, которыми ты бы смог меня снова спасти. Я не о чем не жалею, если бы ты меня не спас тогда, у меня не было бы двадцать пять лет счастливейшей жизни, и двух замечательных мальчиков, которых мы родили!

Потом Генри взял ее на руки и понес к их коттеджу в Академии. Это никого вокруг не удивило, так в свадебные обряды входила сцена переноса невесты женихом на руках от памятника до машины. По дороге он ее все время целовал. Там с тех пор так никто больше и не жил. Администрация Академии решила сделала там музей. Тая смеялась и говорила, что вот наконец и сбылась ее фантазия, и не права была Акира, что спина у Генри сломается. Они вошли в их первый семейный дом. Там было все как в тот день, когда они всей большой дружной семьей переехали в свой дворец. Они даже полежали на кровати, где у них была их первая близость, после дуэли Генри со Стэном. Потом они погуляли по территории Академии, заглянули в столовую, Арену, учебные корпуса. Тая прощалась, а Генри еле сдерживал слезы.

Потом силы оставили ее. Она уже не могла сама вставать с кровати. Генри поставил кровать в ее спальне, и не отходил от нее ни на миг. Он носил ее на руках в туалет, в ванную комнату, помогал ей принимать душ. Тая смеялась и говорила, что ей нужно было начать симулировать еще раньше, чтобы получить такое внимание. Остальные жены тоже были постоянно с ней. Тая снова смеялась, вспоминая, как она мечтала, чтобы Анна ухаживала за ней. Постаревшая Императрица приезжала каждый день к своей соавторше. Оказалось, что они вместе с Таей, написали множество любовных романов! Тая, стесняясь, никогда об этом не рассказывала. Они подолгу сидели вместе и о чем-то говорили.

Когда она почувствовала приближение своего конца, она попросила собраться сначала всех детей и внуков. Они все считали ее второй мамой, так как она о них заботилась, как о собственных мальчиках. Она попрощалась с ними, и попросила всех держаться вместе, слушаться ее преемницу Сабину, как ее саму, и всегда помнить, кто их отец!

Потом она позвала всех жен.

— Слушайте меня сестрички внимательно! Я очень вам всем благодарна за прожитые совместно счастливые годы, и вы надеюсь, на меня не держите зла. Поклянитесь, что когда я уйду, вы месяц будете держать траур, плачьте, рыдайте, горюйте! Но! Когда этот месяц пройдет, вы снимите траур, одерните занавески, и снова начнете жить и радоваться жизни! Я не хочу, чтобы этот чудесный дом в который я вложила столько сил и любви, где я, и все мы были так счастливы, превратился в склеп! Вспоминайте меня с радостью и весельем, как я шутила, как я смеялась, как я любила жизнь и вас всех, мои дорогие! И помните! Я не зря ухожу первой! Там, в жизни вечной, я приготовлю для всех нас новый большой светлый и красивый дом! Где буду ждать вас! Но вы не торопитесь! Генри поклянись, что ты ничего с собой делать не будешь!

— Клянусь, родная!