Шрифт:
Закладка:
Наверное, только поэтому я не отреагировала сразу и не потребовала от повелителя прекратить этот фарс. И поэтому же на какое-то время просто забыла о том, что он, собственно, находится рядом и вполне мог бы остановить представление, не доводя его до кульминации. Я действительно замешкалась, позволив этому отвратительному зрелищу продолжиться, а очнулась лишь тогда, когда услышала рев обозленного зверя и поняла, что теперь к его ярости примешивалось и отчаяние.
Я знаю, далеко не все создания Тени способны испытывать привычные нам эмоции. В большинстве своем они тупы, жадны и не чувствуют ничего, кроме бесконечного голода. Но я видела и другое. У меня, почитай, вся Степь населена бывшими Тварями, которые решились пойти под мою руку. И ЭТИ создания уже давно перестали быть нежитью – они умели думать, чувствовать, переживать… они ПОНИМАЛИ нас! Добровольно отказались от старых привычек и уже более полугода изучали новый мир, старательно ища в нем свое место.
Да, это я позволила им остаться и изменила правила Игры. Я сделала так, чтобы неуемная жажда перестала, наконец, тревожить их разумы. У меня получилось их понять, услышать, примирить с новым существованием… точно так же, как у них получилось меня принять, подчиниться и начать обживаться на подаренных землях.
И это было хорошо… честно, если хотите. Тех, кто не захотел меняться, я отпустила в Тень, не рискнув отяготить свою совесть убийством сотен тысяч потенциальных НЕ врагов. Зато те, кто решил рискнуть и остался на Во-Алларе, стали для меня опорой, верными помощниками и защитниками, которых я никогда не предам.
Поэтому, увидев кахгара здесь, я непроизвольно потянулась к нему, ища в его замутненном яростью разуме что-то знакомое. А когда поняла, что именно ЭТОТ зверь уже давно перешагнул через Тень и вскоре будет хладнокровно прирезан, меня самым натуральным образом переклинило.
– Вега, мне нужен твой амулет, – безжизненным голосом обронила я, медленно поднявшись с кресла и уже чувствуя, как бушует внутри Тень. Никогда не умела ее призывать быстро, но тут получилось само собой. Защитная реакция, похоже – без ее помощи меня могло разорвать на части чужим восторгом и жадным предвкушением бойни. А так – лишь мазнуло по поверхности разума, после чего пугливо отступило и спряталось где-то на периферии сознания.
– Миледи? – услышав мой голос, ошарашенно отозвался откуда-то сбоку Дракон и чуть не отшатнулся, когда я так же медленно повернула голову и воткнула в него неподвижный взгляд. – Ч-что с вами?..
– Отдай, – потребовала я в оглушительной тишине, требовательно протянув руку. И Вега не рискнул перечить – он сорвал с себя подарок илэ Мариоло, торопливо кинув в мою сторону, и, словно боясь, что его накажут за промедление, поспешил выкрикнуть:
– Вот, возьмите!
Поймав поспешно сорванную висюльку и до хруста сжав ее пальцами, я все еще замедленно отвернулась и так же тихо позвала:
– Уголек… мне понадобится ваша помощь.
Мой голос в этот момент стал едва слышным и при этом долгим, тягучим, вибрирующим. Он заставил вздрогнуть не только стоящих возле стен стражей, но с легкостью прошел сквозь них. Мимо опутанных умопомрачительно сложным заклятием каменных стен. Мимо сидящих снаружи людей и нелюдей. Мимо построившихся в клин претендентов, угрожающе оскалившегося кахгара… куда-то вдаль. Вглубь. Глубоко под землю. И дошел, наверное, до самого Подземелья, потревожив не только его, но и мирно дремлющую Тень, в которой тут же встрепенулись и настороженно прислушались те, кому этот зов и был предназначен.
В ту же секунду по ложе словно ветерок пронесся, обдав свежим морозцем стены, стулья, стремительно вытягивающиеся лица собравшихся. Правда, на них я внимания как раз не обратила – сейчас во мне просыпалась холодная ярость Ишты. И на этом фоне ни чужое изумление, ни возникший мгновением позже подленький страх, ни искреннее недоумение владыки, внезапно обнаружившего, что подлокотники его кресла покрылись густым слоем инея, меня уже не трогали. Собственно, меня вообще ничего больше не трогало, кроме неохотно ворочающейся в душе злости и медленно вскипающего бешенства, которое в моем нынешнем состоянии могло стоить Элойдэ-шаэрэ очень дорого.
Даже послушно явившиеся на зов две шестиногие Тени не вызвали у меня ни малейшего трепета. Они должны были явиться – и они явились, поразив присутствующих пылающими на лбах клеймами в виде шестилистников.
Властно положив руки на загривки охотников, один из которых тут же поднял голову, а второй предупреждающе зарычал, я вздохнула.
– Отнесите меня на Арену.
– Миледи, не надо! – сорвался с места господин Иггер, но был остановлен угрожающим рычанием и моим спокойным взглядом. – Вам нельзя через Тень!
Я только невесело улыбнулась и, сжав пальцы на холках Тварей, сделала шаг вперед.
Послушные моей воле охотники с легкостью нырнули в Изнанку, увлекая туда и меня. Им был неведом страх. Они не думали ни о ком и ни о чем – сейчас они могли только слепо подчиняться, не терзаясь сомнениями или ненужными колебаниями. Для них, кроме прямого приказа хозяина, не существовало ничего в целом свете. Крайне полезное, надо сказать, свойство… одно из тех, которое отличало их от тех собратьев, кто рискнул когда-то отказаться от прежнего дома и посмел променять Тень на сомнительное удовольствие снова стать живым.
Конечно, господин Иггер не имел понятия, что для меня такие путешествия не в новинку. И не знал, сколько раз меня переносил по Тени сперва Лин, а потом и вошедший в силу Дем… правда, тогда они предусмотрительно прикрывали меня собой. Укутывали жесткими крыльями, как покрывалом, согревали своими телами, отгоняли прочь любопытных и не позволяли охочей до живого тепла Пустоте вгрызаться в мою прочную, но все же не неуязвимую кожу.
А сегодня закрыть меня оказалось некому. И некому было меня согреть своим дыханием, защитив от ее пронизывающего взгляда. Поэтому мгновенное, казалось бы, перемещение заняло гораздо больше времени, чем хотелось бы, а ледяное прикосновение Пустоты царапнуло настолько сильно, что даже моя измененная кожа не смогла долго сопротивляться.
Беззвучно вскрикнув от обжигающего поцелуя Тени, я на краткий миг, показавшийся целой вечностью, оказалась у нее в руках. Холодных, когтистых, равнодушно-безжалостных… казалось, они были повсюду – эти острые, больно впивающиеся в тело жала. Миллионы… миллиарды… спереди, сзади, с боков… я словно прыгнула в полынью,
