Шрифт:
Закладка:
499
Об Алжире см. Kalyvas 1999, 261. О Сьерра-Леоне см. Keen 1998, 26–28. О Либерии см. Ellis 1999, 76–79, 113; Howe 1996–1997, 149. О Чечне см. Lieven 1998, 117–119, 130, 324–327; Oliker 2001; о готовности большинства чеченцев к нахождению разумного компромисса с Россией до войны см. Lieven 1998, 45, 67–68, 82, 337–338. О Гватемале см. Valentino 2004, chap. 6. O бестолковых действиях армии на Шри-Ланке см. Jenne 2003, 237.
500
Tambiah 1986, 21. См. также Kloos 2001.
501
Kaufman 2001, 64. Также представляется актуальным опыт Ливана. Затяжная и исключительно сложная по составу сторон гражданская война в этой стране была спровоцирована в 1975 году парой кровавых столкновений между силами христиан и мусульман, но решающее значение для эскалации насилия и развязывания полномасштабной гражданской войны имела полная неспособность властей контролировать ситуацию правовыми методами. Как отмечает Сандра Мэкки, не было «ни правительства, ни армии, готовых защищать Ливан. Война продолжалась, и некому было ее остановить» (Mackey 1989, 157–158). По словам Мэкки, умеренные силы вскоре обнаружили, что единственным реальным выбором для них было «связать свою судьбу с радикалами» из собственной группы (Mackey 1989, 162). Однако, как обычно, на ранней стадии конфликт все же было возможно пресечь. Даже несмотря на то что в этой хаотичной гражданской войне присутствовали значительные элементы организованных, а не криминальных боевых действий, в 1976 году ее довольно легко смогли остановить около 13 тысяч военных, направленных Сирией (Mackey 1989, 166). Однако мир оказался недолгим, поскольку Сирия не смогла установить полный контроль над ситуацией, создав устойчивое правительство, распределив в нем власть между враждующими группировками и начав подконтрольную полицейским силам нормализацию, которой, похоже, желало большинство людей (Mackey 1989, 166–168). В результате Ливан вновь погряз в распрях воюющих кланов, в ходе которых Сирия поддерживала то одну, то другую сторону, а оккупационные войска в дальнейшем криминализировались или стали походить на мафию, занимаясь контрабандой товаров в свою страну и подрывая ее экономику (Mackey 1989, 254).
502
О Сомали см. Bowden 1999, 71–76, 364–366. На этот счет см. также Judah 2000, 309; Fearon and Laitin 2003, 80.
503
О Болгарии см. Ganev 1997; Barany 2002. O Болгарии, а также Литве см. Gordon and Troxel 1995. O Румынии см. Brubaker 2002. O Румынии и Словакии см. Linden 2000. O Казахстане см. Kaufman 2001, 78–80.
504
О неустойчивом равновесии в Македонии см. Kaplan 1991, 104. О Македонии как отправной точке конфликтов см. Kaplan 1993c, 15. О македонском урегулировании см. Kaufman 2001, 193–195; Lund 2000; Ackermann 2000. О славянских бандах см. Wood 2001. О взятии ситуации под контроль см. Gall 2001; Pearson 2002; см. также Hislope 2002. O провалах руководства Грузии см. Kaufman 2001, 112.
505
Единственным крупным военным инцидентом на территории Македонии после распада Югославии были состоявшиеся в 2001 году столкновения между вооруженными силами страны и албанской группировкой Армия национального освобождения. Этот конфликт был урегулирован благодаря предоставлению албанскому населению страны языковой и культурной автономии. В 2018 году после того, как страна получила новое название Северная Македония, от претензий к ней отказалась Греция. – Прим. ред.
506
Keen 1998, 21. Блаженный Августин цит. по: Wright 2000, 124.
507
Об аналогичных трендах, обнаруженных в результате использования иных наборов данных и определений войны, см. Gantzel and Schwinghammer 2000, 112, 170; Gurr 2000; Marshall and Gurr 2003, 12–14; Fearon and Laitin 2003, 77–78; Tilly 2003, chap. 3; Global Menace 2003; Gleditsch et al. 2002.
508
Увеличение количества гражданских войн – это не просто результат выросшего после деколонизации списка независимых государств; указанная тенденция сохраняется даже тогда, когда количество государств остается неизменным (Fearon and Laitin 2003, 77; Gleditsch et al. 2002, 621–623).
509
О взаимосвязи между демократизацией и слабым государством см. также Collier 2000, 98, 108; Hegre et al. 2001; Jones 2001, 164–165; Marshall and Gurr 2003, 17–20; Fearon and Laitin 2003, 85. Джек Снайдер (Snyder 2000) утверждает, что в процессе демократизации государства часто ввергаются в войну, поскольку внезапное и повальное обретение возможности высказывать и публиковать свои мысли позволяет прытким демагогам-националистам подстрекать их наивную аудиторию к насилию. Опыт бывшей Югославии, подробно описанный в главе 6, свидетельствует об обратном: основной причиной насилия была не националистическая пропаганда, а мобилизация головорезов. О подъеме демократии см. Huntington 1991b; Mueller 1999b, chap. 8.
510
Berkeley 1997, 5; Reno 1998, chap. 2; Shearer 1998, 27–29; Keen 1998, 23; Ellis 1999, 306–307; Gray 2000, 163–164; Bates 2001, chap. 5; Wrong 2001, 200.
511
Rotberg 2002. Об этой тенденции см. также Marshall and Gurr 2003, 17–25.
512
В конце 1993 года Роберт Барро на основании использования экономического моделирования пришел к мрачному, но решительному выводу о перспективах демократии в ЮАР: «Учитывая уровень и распределение доходов в стране, этнические различия, а также политический и экономический опыт большинства стран Африки южнее Сахары, это событие могло бы стать величайшим политическим достижением в истории человечества. Иными словами, оно не должно состояться». Когда несколько месяцев спустя эта страна без принуждения стала демократической, неуступчивый Барро предсказал, что «политические изменения в Южной Африке в 1994 году, вероятно, уже превзошли все ожидания, и в дальнейшем, вероятно, мы увидим существенное сокращение политических свобод».
513
В случае Нигерии гипотеза Мюллера не подтвердилась. В конце 2000-х годов эту страну захлестнула волна радикального исламизма, с которым так и не смогло справиться правительство, фактически утратившее контроль над отдельными районами. При этом уровень коррумпированности нигерийских властей неизменно остается
