Шрифт:
Закладка:
— Друзья, конечно, друзья, — заверил Федя.
— Так они говорят: раз вы друзья, значит, и ты должен знать! Но я ничего не знаю… А вы знаете?
— Да я-то знаю…
— Я вас умоляю! — Дядя Миша пополз на коленях. — Скажите им, где этот паршивый шейх, иначе они растерзают нас!
— Як тому готов, — твердо сказал Федя.
— Но я совершенно не готов!
— Ну, надеюсь, на вас у них не хватит подлости…
— И не надейтесь, они еще схватили Машу.
— Машу?! — впервые за все время пыток Федя дрогнул.
— Да-да, ее пытают в соседней камере…
За стеной раздался душераздирающий женский крик.
— Изверги! — простонал дядя Миша. — Мучить нежную девочку!
Федя затарабанил в дверь.
— Мерзавцы! Скоты! Откройте!
Шкаф распахнул дверь. Федя помедлил и сказал устало:
— Передай Артисту: я отдам ему шейха.
Шкаф расплылся в улыбке и доложил… дяде Мише:
— Артист! Федя передал, шо он отдаст вам шейха!
Настала немая сцена. Шкаф прикусил язык. Федя расхохотался. Маленький дядя Миша набросился на огромного Шкафа, заколотил по нему кулачками:
— Идиот! Дебил! Дегенерат!
Федя сорвал с лица дяди Миши наклеенные раны.
— Зачем вам эта бутафория? Настоящему артисту идут естественные украшения!
Федя от души врезал дяде Мише, тот отлетел в угол, отчаянно завизжал, в камеру ворвались гангстеры.
Мэри в квартире Феди напряженно следила за стрелками настенных часов. Было без пяти двенадцать.
На тахте заворочался в хмельном сне шейх, сбросил на пол одеяло. Мэри заботливо укрыла его.
— Мама! — улыбнулся шейх во сне.
— Спи, спи, сынок, — усмехнулась Мэри.
Федя был прикован к стене. Артист холодно прищурился.
— Ну, вспомнил, где шейх?
— Да нет, что-то с памятью моей стало… дядя Миша… или как вас теперь называть, господин Артист?
— Да, я артист! Я приехал сюда не за паршивой колбасой и джинсами! Я приехал за настоящим искусством! Что мне давали играть эти жалкие бездари в Одессе? «Кушать подано»! А здесь… О-о, здесь мой талант творит королей и безумцев, гениев и негодяев…
— Последнее вам особенно удается, — Федя позвенел кандалами. — Извините, что не аплодирую — руки заняты, артист погорелого театра!
Артист оставил возвышенные завыванья и сказал деловито:
— Значит, так: чтобы освежить память насчет шейха, у тебя есть минут тридцать. Уложишься, Шкаф?
Шкаф помешивал мастерком раствор в корыте.
— Та я его минут за двадцать замурую!
И положил к ногам Феди первый кирпич.
Настенные часы гулко забили — двенадцать раз.
От их ударов проснулся шейх и стал изумленным свидетелем того, как Мэри в несколько мгновений превратилась из очаровательной девушки в грозного суперагента ЦРУ.
Раз — и цветастое платьице сменилось черными кожаными брюками и курткой.
Шейх, не веря глазам своим, протер их кулаками.
Два — и роскошные волосы были убраны под черный мотоциклетный шлем, а прекрасные очи скрылись за черными очками.
Шейх принял стакан водки.
Три — и карманы куртки были набиты гранатами, а два автомата повисли на плечах рулами вниз.
Шейх икнул, откинулся на тахту и захрапел.
Мэри пошла к окну. Но вернулась. На столе лежал одинокий патрон. Мэри повернула гильзу… патрон оказался губной помадой. Отдавая последнюю дань своему женскому естеству, суперагент подкрасила губы, открыла окно, пронзительно свистнула, и далеко внизу на ее зов выкатился и застыл под окном мощный мотоцикл.
Мэри вскочила на подоконник и сиганула — точно в седло мотоцикла.
Федя был замурован уже по пояс.
Шкаф, как требовательный художник, отступил на шаг, оценивая свою работу, небрежно взмахнул мастерком… и клякса раствора залепила глаз Артиста. Тот набросился на Шкафа с кулаками.
Мэри в черном костюме, черном шлеме, на черном мотоцикле сливалась с чернотой ночи. Браслет на ее руке давал ровный сигнал.
Она свернула налево — сигнал стал тише.
Она развернулась направо — сигнал стал громче.
Впереди показался какой-то особняк за высокой оградой с воротами. Сигнал браслета резко усилился.
Мэри направила мотоцикл к воротам. На шум выскочили охранники. Мэри снесла своей могучей машиной ворота, разбросав охрану, взлетела на ступеньки, прошибла двери и ворвалась в особняк.
Федя был замурован уже по горло.
Шкаф проверил отвесом вертикальность стенки, весело раскрутил веревочку на пальце, с нее сорвалась гирька… и дала в глаз Артисту. Тот опять кинулся на Шкафа с кулаками.
Мэри, слившись воедино со своим мотоциклом, взлетала по лестницам и скатывалась по ним, неслась по анфиладам комнат, сшибая их двери, как карточный домик, увертывалась от выстрелов бандитов и поражала их с помощью пистолетов, автоматов, гранат и колес мотоцикла.
Над этим адским грохотом зудел сигнал ее браслета, все усиливаясь: Мэри приближалась к цели.
Федя был уже замурован весь, осталось только окошко перед его лицом. Артист подошел вплотную.
— Ну, тридцать секунд: где шейх?
— Где, где… В Караганде!
Федя исхитрился и плюнул все в тот же многострадальный глаз Артиста. Тот снова бросился с кулаками почему-то на Шкафа.
— Кончай! Кончай его, идиот!
Шкаф последним кирпичом навеки закрыл Федю. И отошел от стенки, полюбоваться.
— Дюже добрая работа!
— Какая добрая? Смотри, болван!
Внизу из кирпичной стены торчали босые ступни Феди, и пальцы на них нахально шевелились.
Шкаф схватил мастерок и стал забрасывать их раствором.
Но тут распахнулась дверь, и в камеру ворвалась Мэри на своем верном мотоцикле. Она с ходу врезалась в свежую кладку, кирпичи рухнули, и за ними открылась стена, к которой был прикован Федя, а рядом — еще пяток скелетов.
Мэри выстрелами пистолета сбила Федины оковы.
Артист и Шкаф бросились к двери. На пороге Артист швырнул гранату, захлопнул дверь и задвинул снаружи засов.
Увидев катившуюся по полу гранату, Федя крикнул Мэри:
— Ложись!
— Не время, Феденька… — смущенно потупилась Мэри.
Он не стал ее переубеждать, а завалил вместе с мотоциклом, накрыл своим телом, поймал катившуюся гранату и швырнул ее в дверь. Грохнул взрыв, все заволокло огнем и дымом.
Артист и Шкаф уселись в машину, из заднего окна которой торчал пулемет, и рванули к воротам.
Из особняка вылетели вдвоем на мотоцикле Федя с Мэри и бросились вдогонку.
Артист вел машину, Шкаф строчил из пулемета.
Мэри головокружительно уводила мотоцикл от пулеметных очередей, Федя из-за ее плеча вел ответный огонь.
А на неизвестно где находящемся наблюдательном пункте, защищенном накатом бревен и укрытом маскировочной сеткой, собрались разведчики обеих стран.
Оба Весельчака следили за ходом
