в частности, с новыми технологиями наблюдения и прослушивания. В том же 1954 году были приняты в НСБ и приступили к работе в только что созданном отделе борьбы с коммунизмом Сулейман Себа и Эмин Чобаноглу.

После того, как через три года премьер-министр Аднан Мендерес отправит Тюркмена в отставку и назначит его послом в Ирак, Чобаноглу будет в течении одного года дважды с перерывом занимать пост заместителя главы НСБ.

А ведь Мендерес возлагал в 1953 году на Тюркмена большие надежды. Не так-то просто было найти замену Наджи Перкелю, стоявшему во главе НСБ целых двенадцать лет, с 1941 по 1953 год. Среди тех руководителей государства, благодаря которым Турция не дала втянуть себя в войну, Перкель занимал важнейшее место.

Конечно, Тюркмен был военным, сформировавшимся в разведслужбе. В НСБ он впервые попал еще при Ататюрке, в 1931 году, когда службой руководил Шюкрю Али Огель, в звании капитана. Занимался он по большей части работой за рубежом. Двумя особенно важными для молодой Турецкой республики соседними странами были Греция и Советский Союз; Тюркмен служил в Афинах заместителем военного атташе, а в Москве – собственно военным атташе. Генерал Казым Орбай, которого президент Инёню назначил на место отправленного в 1944 году в отставку маршала Февзи Чакмака, перевел Тюркмена в разведывательное управление Генерального штаба. После того, как Турция сначала фактически (1950), а затем и формально (1952) вступила в НАТО, Тюркмен в звании генерал-майора служил заместителем начальника штаба НАТО в Измире; когда в 1953 году ушел на покой Наджи Перкель, он представлялся идеальным кандидатом на его место.

Назначение Тюркмена главой НСБ знаменовало собой еще один поворотный момент в истории турецких спецслужб – едва ли не столь же важный, как создание маршалом Чакмаком самой Службы национальной безопасности.

Во-первых, на тот момент НСБ считалась организацией, задача которой – своей разведывательной деятельностью помогать нации, отвоевавшей свою независимость, сохранить ее. Внутри страны ее интересовали в первую очередь исламистские и сепаратистские (курдские) движения, а за рубежом – силы, оказывающие им поддержку. Упоминавшиеся нами в предыдущих разделах доклады 1930 и 1931 годов, поступавшие от агентов в Ираке и Египте и касающиеся связей британского шпиона Лоуренса с курдами и арабами, показывают, что в тот период главная турецкая спецслужба была сконцентрирована в первую очередь на контрразведке. Главным для молодой Турецкой республики было защитить самого себя, на первом плане находились внутренние угрозы, что приводило к определенной замкнутости от внешнего мира. Например, двери для беженцев с Кавказа и из Средней Азии были открыты, но им не разрешалось делать ничего такого, что могло бы вызвать гнев Советского Союза; вспомним хотя бы историю азербайджанского политика Расулзаде. Другой пример связан с Львом Троцким. После особого соглашения между Сталиным и Ататюрком ему было разрешено находиться в ссылке на территории Турции, но запрещалось вести политическую деятельность. В качестве редкого обратного примера операции, направленной вовне, можно упомянуть события, связанные с присоединением к Турции провинции Хатай – но это дело имело исключительную важность лично для Ататюрка. Впоследствии едва ли не единственной задачей на внешнем фронте стало удержание Турции от вступления во Вторую мировую войну, в чем важную роль, как мы видели на примере истории с Цицероном, сыграл Наджи Перкель.

Теперь же Турция, так и не вступившая по-настоящему в войну, благодаря дипломатическим маневрам Исмета Инёню оказалась в стане победителей и готовилась занять свое место в Западном мире. Послевоенные требования Москвы привели к тому, что в 1947 году доктрина Трумэна и план Маршалла включили Турцию в оборонительную систему Европы. Началось политическое и военное сближение с США. Во внутренней политике делались связанные с этим шаги, среди которых главным был переход к демократической многопартийной системе. Тогда же азан – призыв правоверных к молитве – снова разрешили возглашать на арабском, а не на турецком языке; открылись школы имамов-хатибов. Отправка турецких солдат в Корею и подготовка к вступлению в НАТО на момент прихода к власти Мендереса были, собственно говоря, уже решенным делом. На повестке дня стояла интеграция с Западом, и Службу национальной безопасности надлежало перестроить в соответствии с этим.

Но тут стали возникать серьезные проблемы.

Турецкие разведчики получали деньги от ЦРУ

Премьер-министр Аднан Мендерес велел советнику правительства Ахмету Салиху Коруру тайным образом провести расследование слухов, имеющих отношение к этим проблемам. У проблем было два основных источника, причем первый из них имел более личный, так сказать, характер: поговаривали, что НСБ прослушивает телефоны подруг Мендереса[509].

Расследуя эти слухи, Корур потребовал ответа не от Бехчета Тюркмена, а напрямую от Фуата Догу, который после возвращения из Америки был назначен начальником Стамбульского управления НСБ. Стамбул, контролирующий выход через проливы в Средиземное море, представлял собой для Турции величайшую стратегическую ценность; это до сих пор так. С другой стороны, женщины, с которыми разговаривал Мендерес, жили в Стамбуле; если их телефоны прослушивали, ответственным за это наверняка был Догу[510]. Тот продемонстрировал Коруру список прослушиваемых лиц. Подруг Мендереса в нем не было, но Догу, разумеется, не был настолько наивен, чтобы включать их в подобный список – ведь речь шла, в том числе, и о безопасности премьер-министра.

Другой слух был еще неприятнее: якобы ЦРУ платит зарплату некоторым сотрудникам НСБ и контролирует едва ли не всю ее деятельность, в особенности прослушивание телефонов. Корур со всеми подробностями изложил Мендересу результаты своего расследования:

«Расположенная в Стамбуле школа НСБ, Стамбульское управление и следственный отдел в Йешилькёе полностью находятся в подчинении у американцев. Американцы напрямую передают деньги и в школу, и в следственный отдел, и руководству Стамбульского управления. Взамен хотят, чтобы на них работали»[511].

И ладно бы только американцы. Согласно докладу Корура, ЦРУ ежемесячно незаконно выплачивало сотрудникам турецкой секретной службы 100 тысяч турецких лир, англичане – 30 тысяч, французы – 7–8 тысяч, итальянцы – 4 тысячи. Хуже всего было то, что что все это происходило с ведома Бехчета Тюркмена.

Служба Национальной Безопасности, вышедшая из мировой войны с высоко поднятой головой, вскоре начала приходить в прискорбное состояние, и рыба, как это часто бывает, гнила с головы. Вот почему Мендерес снял Тюркмена с поста и отправил послом в Багдад. По сведениям журналиста Джюнейта Арджаюрека, Корур так изложил американцам решение правительства о том, на каком фундаменте должны будут строиться отныне отношения с ЦРУ:

«Мы можем поддерживать наши отношения исключительно на основе равных расходов. Например, мы совместно следим за курдскими подпольными движениями. Скажем, это обходится