– Нет, мистер Джон. В том-то и дело. Он спустился по главной лестнице.

– Откуда вы знаете?

– Я его видел, мистер Джон.

– Видели?

– Да, сэр. Я ведь всю ночь не спал.

Прежние угрызения бледнели перед нынешними. Только потому, что дворецкий блеет, как овца, он, то есть Джон, чуть от него не отмахнулся! А доблестный старик, нимало не повинный в том, что годы ослабили его голосовые связки, – это Deus ex machina, дар небес, нечаянная помощь. Дворецких не гладят по голове, но Джон чуть не погладил.

– Видели?

– Да, мистер Джон.

– Какой он?

– Не могу сказать, мистер Джон.

– Почему?

– Потому что я его не видел.

– Вы же видели!

– В переносном смысле, мистер Джон.

Угрызения притихли. Да, дворецкий именно мямлит, точнее – порет чушь.

– То есть как?

– Дело было…

– Вот что, расскажите мне все с начала.

Стергис пугливо оглянулся на дверь и заговорил еле слышно, словно блеющая овца, которая держит в зубах вату:

– Значит, был у меня приступ. Терпел я, терпел и вдруг вспомнил, как мистер Хьюго советовал выпить виски без воды. Облегчает боль.

Джон кивнул. Что верно, то верно. Хьюго рекомендовал виски против всего, от ревматизма до разбитого сердца.

– Вылез я из постели, надел халат, мистер Джон, и только дошел до площадки, намереваясь заглянуть в погребец, который находится в столовой, как вдруг услышал нечто.

– Что именно?

– Такой звук, словно кто-то чихнул.

– Вот как?

– Да, мистер Джон. Я замер.

– Что? А, ясно. Замерли.

– Через некоторое время я прокрался…

– Что?

– Прокрался к этой двери.

– А, понятно! Зачем?

– Мне показалось, что чихают в галерее. И действительно, чихнули еще раза два или три. Потом кто-то направился к дверям.

– А вы что сделали?

– Вернулся на площадку, сэр. За полчаса до этого я бы не поверил, что обрету такую прыть. Из галереи вышел человек с саком. Держал он и фонарик, но только когда он спустился, я разглядел его лицо.

– Разглядели?

– Да, мистер Джон, на одно мгновение. И замер.

– Что? А, замерли! Почему? Вы его знаете?

Стергис понизил голос.

– Я бы мог поклясться, мистер Джон, что это доктор Твист, из «Курса».

– Твист?

– Да, мистер Джон. Я никому не сказал, кроме вас. И потом, я толком его не видел. А главное, мистеру Кармоди навряд ли понравилось бы, что я собирался пить его виски. Так что очень вас прошу, и вы никому не говорите.

– Хорошо.

– Спасибо, сэр.

– Идите, Стергис. Я должен это обдумать.

– Сейчас-сейчас, мистер Джон.

– Я рад, что вы со мной поделились.

– Благодарю вас, мистер Джон. Завтрак доедать будете?

Джон отринул все земное.

– Нет. Я буду думать.

– Бог в помощь, мистер Джон.

Оставшись один, Джон подошел к окну. Разум его работал с быстротой и четкостью, которой позавидовал бы всякий сыщик. Впервые подумал он, что в путаном рассказе Хьюго что-то есть. Вместе с сообщением Стергиса слова его немало значат.

Твист… Что о нем известно? Явился сюда невесть откуда, завел этот «Курс». А вдруг он прикрывает лечебницей темные делишки? Ученые преступники всегда заводят – как ее? – ширму.

Тут взгляд его упал на Томаса Дж. Моллоя, гуляющего у рва со своей сногсшибательной дочерью. Вот уж ко времени! Сейчас нужен толковый человек, с которым можно поделиться сомнениями.

Джон быстро вышел из галереи и сбежал вниз.

3

Моллой по-прежнему гулял и встрече обрадовался. Сейчас он был примерно в том состоянии, в каком недавно был Джон.

– Привет-привет! – сказал он с грубоватой сердечностью. – Вернулись? Ну как, развлеклись в столице?

– Спасибо. Я хотел…

– О краже слышали?

– Да-да. Так я, знаете…

– Ужас какой, а? И, как на беду, мы с Долли уехали в Бирмингем! Был бы я здесь, ничего бы не случилось. Слышу я хорошо, да и стреляю неплохо, мистер Кэррол, вы уж мне поверьте. Надо быть очень прытким, чтоб от меня уйти.

– Это уж точно, – подтвердила Долли. – Ах, какая жалость! И никаких следов…

– Нет, душенька, есть отпечаток большого пальца. Но что с того? Нельзя же перерыть всю Англию!

– А главное, – сокрушалась Долли, – никто его не видел!

– Вот тут вы не правы, – сказал Джон. – Об этом я и хотел потолковать. Дворецкий что-то услышал, пошел посмотреть и увидел, как вор спускается по лестнице.

Если до сих пор он мог посетовать на невнимание, теперь все изменилось. Мисс Моллой очень широко открыла глаза, отец ее страшно обрадовался.

– Увидел! – вскричала она.

– К-к-как? – вскричал мистер Моллой.

– Так. Вы, часом, не знаете такого Твиста?

– Т-Твиста? – Мистер Моллой наморщил лоб. – Лапочка, знаю я Твиста?

– Что-то знакомое… – сказала Долли.

– У него неподалеку лечебница, – пояснил Джон. – Дядя пробыл там недели две. Прошел такой курс…

– Ну конечно! Ваш дядя мне говорил. Но…

– По-видимому, – предположила Долли, – он приезжал к дяде, а дворецкий принял его за вора.

– Вот именно! – подхватил Моллой, еще не справившись с дыханием. – А как же иначе? Насколько мне известно, они – большие друзья. И потом, у него процветающее дело…

Джона не сбили с пути поверхностные доводы. Доктор Уотсон – тугодум, но если уж он что-то схватит, то схватит.

– Да, вроде бы странно, – сказал Джон. – Но если подумать, мы увидим, что вор прежде всего заведет пристойное дело, чтобы усыпить подозрения.

Мистер Моллой покачал головой:

– Мне кажется, это… э-э… притянуто за уши.

Джон усомнился в его здравомыслии.

– Во всяком случае, слуга его видел. Если я к нему заеду, вреда не будет. И предлог есть: дядя не хочет платить за весь курс.

– Да, – отвечал мистер Моллой сдавленным голосом. – Но…

– Езжайте-езжайте! – воодушевилась дочь. – Молодец, что придумали. Конечно, тут нужен предлог, иначе он удивится.

Джон одобрительно на нее посмотрел.

– И еще, – продолжала она, – не забывайте, вор поранил палец. Если у Твиста он забинтован или залеплен пластырем…

Джон совсем восхитился.

– Замечательная мысль! Кроме того, я проверю, простужен ли он.

– П-п-про-с-с-тужен? – переспросил мистер Моллой.

– Да. Понимаете, этот слуга слышал, как он чихает.

– Ну, подумайте! – воскликнула Долли. – Целых два ключа. Вот что, едем немедленно! Если мы явимся вдвоем, он ничего не заподозрит. Я скажу, что хочу посоветоваться насчет брата. Спорю на миллион, этот ваш Твист и есть преступник. Конечно, он прикрылся почтенным делом. В общем, выводите машину, я сейчас.

Джон ответил не сразу. Охота охотой, но на час дня назначено то, что намного важнее таинственного Твиста.

– Я должен вернуться без четверти час, – сказал он.

– Зачем?

– Ну, должен.

– Хорошо. Мы же не до ночи там провозимся! Посмотрим на него – и домой. Тут двадцать миль, в конце концов. Вернемся раньше двенадцати.

– Вы правы, – согласился Джон, – совершенно правы. Подождите минутку.

Мнение его о мисс Моллой резко подскочило вверх. Да, он не любил таких девиц, мало того – ей вроде не место в Радж-Холле, но умна, ничего не попишешь.

Именно в этом ее свойстве усомнился мистер Моллой. Выпучив глаза, он издавал странные, натужные звуки.

– Успокойся, стариканчик, – посоветовала Долли.

– Успокоиться, вот как? Затеяла черт знает что…

– Совсем одурел! Он же все равно туда поедет. И палец он заметил бы сам. Я просто дала понять, что мы с ним заодно.

– Какой от этого толк?

– Сейчас скажу. Беги в нашу комнату и хватай эти капли. Одна нога здесь, другая – там!

Иногда в ненастный день из-за туч проглядывает солнце. Именно так изменилось лицо Моллоя при волшебном слове «капли».

– Значит, – продолжала Долли, – мы уезжаем, ты скачешь к телефону и сообщаешь Твисту, что я везу капли. Пусть заготовит какой-нибудь напиток, чтоб этот тип не почувствовал вкуса.

– Ясно, лапочка! – воскликнул Моллой с той восторженной покорностью, с какой наполеоновский солдат приветствовал замысел кампании. И все же он чуть-чуть сомневался. Да, умна, ничего не скажешь, но в молодом энтузиазме может проглядеть кое-какие мелочи. – Только, знаешь, ты не в Чикаго. Хорошо, заснет он, а что дальше? Проснется. И страшно разбушуется.

– Я все учла. Несомненно, у Шимпа есть помощники. Передай, чтобы он им сказал, что приедет молодая дама с ненормальным братом. Его надо усыпить и запереть, чтобы он никого не укокал. А мы за это время смоемся. Раз уж Шимп засветился, надо спешить. Сегодня и уедем. Так что ты