Я попробовал поднять руку, чтобы отогнать старца. Его морщинистое лицо с безумными глазами заслоняло весь мир.

— Уйдите.

— Не уйду. Я поклялся, что буду возле тебя до конца твоего Пути, злоречивый юноша.

— Вы понимаете, что я чуть не дошёл до этого самого конца?

Но старец не отступил:

— Встань и иди в храм, глупый отрок! Мимолётное благоволение улетучивается, пока ты болтаешь.

— Что ещё за мимолётное благоволение? Впервые слышу.

— Потому что ты невежественен, как все воины.

— И вы считаете, что оскорбления сделают меня умнее?

— Мимолётные благоволения заметить сложно, а упустить легко.

До меня дошло, что мимолётные благоволения — это какой-то отдельный вид благоволений. Это придало мне сил.

— Почему вы раньше мне ничего не говорили про них?

— Потому что я не видел, чтобы тебя, глупый юноша, посетило мимолётное благоволение.

К этому моменту беседы я уже разобрался, что лежал в нашей казарме. Судя по яркому свету из узких окон, разгар солнечного дня.

— Где все? Почему я с вами?

Танэ Пахау воздел руки:

— О, пытливый отрок, разве я неразборчиво сказал, что тебе нужно спешить в храм?

— Хорошо, хорошо, не нойте.

Я привстал на лежаке и посмотрел на свои руки. Кожу была тонкая и розовая, как у младенца. К ней страшно прикоснуться, казалось, что я могу ненароком проткнуть её и моё израненное тело вытечет через прорыв, как кетчуп.

Пощупал голову. Вместо прекрасных завитков здоровых и чёрных волос, которыми я гордился, обнаружил голый череп с пучками ломких горелых волосинок, торчащих тут и там.

— Сколько я был без сознания?

— День, ночь и половину сегодняшнего дня.

Танэ Пахау раскрыл мой сундук и выбросил оттуда одежду.

Я кое-как натянул тунику, которая оказалась старой и нестиранной. Движения давались мне с трудом, словно новая младенческая кожа была слишком натянутой. Попытка согнуться и обуть сандалию вызвали боль в сгибах ноги и локтей. Я боялся, что лопну, как жареная сосиска.

Старец схватил сандалии, надел на мои ноги и начал шнуровать. Верёвки больно впились в нежную кожу.

— Моё лечение ещё не закончилось, — сказал я. — Где Реоа? Где…

— У каждого свои дела, — отмахнулся старец. — Ты позже всё узнаешь. Но сейчас тебе…

— Да-да, хватит мне напоминать!

При поддержке старца я поднялся на ноги и сделал несколько шагов.

— Я провожу тебя в храм, — прошептал Танэ Пахау. — Хотя и поклялся всеми сторонами и лучами Луны, что не буду даже подходить к этим кощунственным строениям.

Интересное заявление. Ранее я не слышал от старца упоминаний того, что религия Луны каким-то образом враждовала с верой в Двенадцать Тысяч Создателей.

— Почему вы говорите шёпотом? — спросил я.

— Не хочу, чтобы другие услышали, что я священник, который умеет ухватывать мимолётное благоволение.

— Почему?

— Умение видеть мимолётные благоволения — это скрытое озарения сословия тех, кто назвал себя Помогающими Создателям.

— И вы не должны владеть этим озарением, раз не верите в Создателей? — догадался я.

Старец неопределённо мотнул головой и повёл меня к выходу из казармы. По дороге я попросил отвести меня в туалет.

Пока я журчал над дырой в полу, Танэ недовольно заметил:

— Сразу видно, что ты не из нашего мира. Ибо любой прирождённый житель Дивии готов обмочиться, лишь бы не упустить мимолётное благоволение.

— Значит, я буду первым, кто не желает обмочиться ради благоволения, пусть и мимолётного. Таков Путь первого.

✦ ✦ ✦

На залитых солнцем ристалищах перед казармами не было никого, кроме слуг и служанок. Они оттирали с досок кровь, меняли поломанные доски и выравнивали граблями землю.

Всё это — мирная картина того промежутка времени, когда молодые воины уходили в Дом Опыта, чтобы слушать унылые лекции учителей.

Даже не верилось, что два дня назад началась родовая война. Когда-то резня во дворце Карехи всполошила общество Дивии. Представляю, что стало с обывателями, после сожжения многоквартирного утёса в респектабельном Шестом Кольце.

Мы двинулись к месту для приземления акрабов. Я спросил старца, чем всё закончилось? Прямой Путь остановил войну? Выжили ли какие-то Саран или все мертвы? Что вообще происходит?

— Пойми, твердолобый отрок, что Сила Луны выстелила твой путь светом мимолётного благоволения. Тебе повезло, что рядом был я, который увидел и сказал тебе об этом.

— Так, — кивнул я. — Но я спрашивал о родовой войне и наёмниках.

— О глупостях родовых войн ты будешь говорить с теми людьми, кому это нужно. Для меня и война, и наёмники — пыль в лунном свете.

— Но если Те-Танга и наёмники не успокоились, то мне опасно расхаживать по городу?

Танэ Пахау сердито оборвал:

— После посещения храма, ты можешь идти и говорить с кем угодно. Не надо спрашивать меня об этой войне, ибо я считаю её досадным препятствием на Пути спасения Дивии.

— Ясненько.

Полуденное солнце больно жгло мою новенькую розовую кожу. Пока мы преодолели расстояние от казармы до места для приземления акрабов, я всё время вспоминал мой бег через пылающий дом — ощущения были ровно те же.

Предоставив старцу договариваться с возницей, я с наслаждением нырнул под навес акраба. А когда мы поднялись и полетели, то чуть не застонал от удовольствия — прохладный ветер остудил мою горящую кожу.

В пути расспросил старца о мимолётных благоволениях и чем они так важны, что их нельзя упустить?

Оказалось, что мимолётные благоволения посещали жителей довольно часто, просто увидеть их появление можно только с помощью скрытого озарения.

— И называется оно…

— Я не могу тебе его назвать, — буркнул старец. — Я ещё не настолько выжил из ума, чтобы на старости лет заделаться смертельным врагом всех священников Дивии.

— То есть существование мимолётных благоволений не тайна. Тайна — способ узнать о них?

— Иногда ты весьма мудр в своих суждениях, — похвалили старец.

Не нужно быть шибко мудрым, чтобы догадаться, что мимолётные благоволения — ещё один источник дохода сословия Помогающих Создателям. И ещё один способ для отпрысков богатых родов прокачиваться быстрее, чем остальные жители. То есть та же Маджа Патунга не просто получала более качественное храмовое облуживание, но ещё получала в распоряжение священника, который улавливал доступное ей мимолётное благоволение.

Священники считали эти благоволения особым даром Создателей, которые хотели наградить особенно полезных для блага Дивии дивианцев.