— Как плавалось?

— Хорошо, — сказал Томас Хадсон. — Идите сюда, пивом угостим.

— Потом, — сказал лейтенант. — Лед, и пиво, и продовольствие для вас доставили два дня назад. Лед мы закопали в песок. Остальное там, в доме.

— Какие новости?

— Дней десять назад самолеты вроде бы потопили одну подлодку в районе Гуинчоса. Но это было еще до вашего выхода в рейс.

— Да, — сказал Томас Хадсон. — Это было две недели назад. Или речь не о той?

— О той самой.

— Еще какие новости?

— Позавчера другая подлодка сбила дозорный аэростат в районе Кайо Саля.

— Это точно?

— Пока только по слухам. Ну и потом ваша свинья.

— А что со свиньей?

— Как раз в этот день доставили для вас живую свинью, а она назавтра уплыла в море и утонула. А мы еще кормили ее целые сутки.

— Qué puerco más suicido[112], — сказал Томас Хадсон.

Лейтенант расхохотался. У него было веселое лицо, смуглое от загара, и он был далеко не глуп. Если он валял дурака, так только для собственного развлечения. Ему был дан приказ оказывать всяческое содействие Томасу Хадсону и ни о чем его не спрашивать. Томасу Хадсону был дан приказ воспользоваться радиостанцией и ни о чем не рассказывать.

— Других новостей нет? — спросил он. — Не заходили сюда лодки багамских ловцов губок или ловцов черепах?

— А что им здесь делать? У них там и губок и черепах сколько угодно. Хотя на прошлой неделе мы тут видели две лодки, вернее, шхуны ловцов черепах. Они обогнули мыс и, видно, хотели зайти в бухту, но передумали и пошли на Кайо Крус.

— Интересно, что им тут нужно было.

— Не знаю. Вы, скажем, курсируете в здешних водах с научными целями. А вот зачем ловцам черепах бросать самые черепашьи места и приплывать сюда — не понятно.

— Сколько там было человек?

— Мы только видели тех, кто стоял у руля. На обеих шхунах были устроены вроде бы шалаши из пальмовых листьев. Может быть, черепахам нужна тень.

— А рулевые были белые или негры?

— Белые, но загорелые дочерна.

— Никаких названий или номеров не было на борту?

— Может, и были, но на таком расстоянии ничего нельзя было разобрать. Я объявил на острове угрожаемое положение, однако за двое суток ничего решительно не произошло.

— Когда именно они здесь проходили?

— За день до получения ваших припасов, и вашего льда, и вашей свиньи-самоубийцы. Через одиннадцать дней после потопления вашей авиацией той подлодки. За три дня до того, как вы сами пожаловали сюда. А что, это были ваши знакомые?

— Вы о них сообщили, конечно?

— Разумеется. И не получил никакого ответа.

— Мне нужно отправить три радиограммы, можно будет?

— Конечно. Пришлите только тексты на станцию, и все немедленно передадут.

— Сейчас мы начнем грузить лед и горючее и переносить на катер продукты. Может, там есть что-нибудь, что пригодилось бы вам?

— Не знаю. Там был приложен список. Я расписался в получении, но написано было по-английски, так что прочесть я не мог.

— А кур или индеек не прислали?

— Прислали, — сказал лейтенант. — Я их отложил особо, хотел сделать вам сюрприз.

— Этим мы с вами поделимся, — сказал Томас Хадсон. — И пивом поделимся тоже.

— Хотите, мои люди помогут вам грузить бензин и лед?

— Отлично. Большое спасибо. Я бы хотел часа через два уже сняться с якоря.

— Понятно. Нас, как видите, опять не сменили. Обещают через месяц.

— Еще через месяц?

— Да.

— А как ваши люди, не ропщут?

— У меня тут почти все — штрафники.

— Большое спасибо за помощь. Весь ученый мир вам благодарен.

— И Гуантанамо тоже?

— Гуантанамо — Афины современной науки.

— Мне кажется, эти шхуны прятались где-то неподалеку отсюда.

— Мне тоже так кажется, — сказал Томас Хадсон.

— Шалаши были из листьев кокосовой пальмы, еще совсем зеленых.

— Скажите мне все, что вы еще знаете.

— А я больше ничего и не знаю. Давайте ваши радиограммы. Я не хочу подниматься к вам на борт, чтобы не мешать и не отнимать у вас времени.

— Если в наше отсутствие пришлют что-нибудь скоропортящееся, пожалуйста, возьмите себе.

— Спасибо. Такая досада, что ваша свинья утопилась в море.

— Ничего, — сказал Томас Хадсон. — У каждого из нас свои заботы.

— Я скажу моим людям, чтобы они на борт не поднимались, пусть только помогут перенести все.

— Спасибо, — сказал Томас Хадсон. — Так вы ничего больше не можете вспомнить о тех шхунах?

— Они были такие, как все шхуны ловцов черепах. Обе совершенно одинаковые. Как будто один мастер их строил. Они обогнули риф и уже разворачивались для входа в бухту. А потом повернули по ветру и пошли на Кайо Крус.

— По эту сторону рифа?

— Шли по эту, пока не скрылись из виду.

— А что вы такое говорили про подлодку в районе Кайо Саля?

— Она всплыла и снарядом сбила дозорный аэростат.

— На вашем месте я бы не отменял угрожаемого положения.

— А я и не отменял его, — сказал лейтенант. — Оттого-то вы и не видели никого на берегу.

— Я видел птиц, которые летают кругом.

— Бедные птицы, — сказал лейтенант.

VI

Они шли фордевиндом, держа курс на запад, огибая риф с обращенной к острову стороны. Горючее в баки было залито, ледник набит льдом, и в камбузе дежурная смена ощипывала и потрошила кур. Другая смена была занята чисткой оружия. Мостик затянули брезентом до половины человеческого роста, на борту укрепили две длинные доски, огромными буквами вещавшие о научных целях экспедиции. Заглядывая за борт, чтобы проверить глубину, Томас Хадсон видел, как на вспененную катером воду летят и ложатся куриные перья.

— Держи как можно ближе к берегу, только так, чтобы не наскочить на мель, — сказал он Аре. — Ты же эти места знаешь.

— Знаю, что это довольно рискованно, — сказал Ара. — Где мы должны стать на якорь?

— Я хочу пошарить немного вокруг Кайо