Не глядя на них, Рантар постарался побыстрее выбраться наружу, под холод, дождь или снег – все равно, лишь бы спокойно вздохнуть и подготовить себя к тому, что грядет.

* * *

Вернуться обратно оказалось легче, чем Имва представлял. Темные стены, толстые тряпки на окнах, пожирающие свет, даже полосатое чудовище, ходящее между ножками стола, казались хорошо знакомыми, а родной дом в лесу – обычным сном. Имва не забыл, что с ним случилось, тело охотника до сих пор стояло образом перед глазами, но он чувствовал, наверное, впервые, что действительно находится там, где должен быть. Раз Корням судьбы было угодно вновь и вновь сталкивать Имву с этими людьми, значит он был на верном пути. Даже Гуго вел себя иначе: он еще ворчал, но теперь говорил с ним не как с врагом. Имва был в окружении знакомых, с Навнатом, и все было, как раньше. Он постоянно разговаривал с Викторией и Рантаром. И хотя все были взбудоражены предстоящим делом, удалось восстановить силы и ощутить на душе мир. За исключением слабого беспокойства, что пульсировало в его голове.

Там, на арене, Имва с трудом остановил старика. Тот будто усиливал волны магии вокруг. И он стал мощнее. На этот раз все было иначе. Имва удивился, что смог справиться с ним. Белый человек и дальше будет вырываться на свободу. Вопрос – хватит ли тому сил, чтобы сделать это. Вот почему Имве пришлось согласиться использовать магию в хранилище графа. Он должен был сделать так, чтобы все поскорее закончилось. Хотя именно из-за того, что Имва не рассчитал силы, погиб охотник.

Имва посмотрел на сосредоточенную Викторию. Она была поглощена рассматриванием инструментов, потом начала подпиливать рукоять одного из них, щурилась и снова подпиливала. Черные волосы нежно переливались в свете свечей, на щеках выступил румянец. Ничто не говорило о том, что из Виктории может вырваться белый человек. Имва облокотился о стену, следя за ее отточенными движениями, грацией, легкостью, как у охотников. Гуго пытался привлечь ее внимание – пора было надевать костюм, – а она лишь отмахивалась. Хорошо вернуться туда, где есть те, кто принимает тебя. Даже риск стоит того.

Скоро вернулся Рантар и неожиданно позвал за собой. Имва напрягся, боясь, что ему снова придется уклоняться от топоров. Но, когда они оказались наедине, Рантар молча протянул ему кулон. Имва замер, разглядывая хорошо знакомые грани и даже шнурок. Рассматривал, но не верил, что это действительно отцовский подарок, пока не подставил ладонь, ощущая привычную гладкость кулона. Зуб оргота.

– Откуда?..

– Она рассказала, что тебе пришлось отдать его гоблину в обмен на петуха. Память о наших близких должна оставаться с нами. Мы те, кто мы есть, благодаря людям, которые нас окружают, – Рантар немного запнулся. – Или тем, кто был в нашей жизни. Думаю, с амеванами все то же. Не стоит отказываться от воспоминаний, особенно когда имеешь дело с прохиндеями. Гоблин обманул тебя. Это не подделка, а самый настоящий зуб.

Имва сжал амулет так, что тот до боли впился в кожу. Конечно, он настоящий. Папа не обманул. Имва ощутил, как от тяжести сжимается сердце. Как можно было подумать, что это обман? Папа всегда хотел для Имвы лучшего.

Почему-то горло перехватило, и он так и остался стоять с зажатым в кулаке кулоном, не в силах поднять голову.

– Спасибо.

Рантар постоял рядом и молча пошел прочь. Имва посмотрел на закрытую за ним дверь. Каждый раз, когда ему казалось, что Рантар просто суровый головорез, тот удивлял его. Сначала своим рассказом на арене, и вот сейчас. Он делал вид, что ему плевать на всех – может, так было на самом деле. Вот только иногда Рантар делал что-то хорошее, и Имва не знал, что думать. Люди странные и очень разные.

Он приложил кулон ко лбу и тут же поспешил надеть его обратно на шею и дал слово, что больше его не снимет. Рантар был прав – есть вещи, которые нельзя забывать.

Когда Имва вернулся к остальным, то приготовления были уже в самом разгаре. Гуго пытался впихнуть Викторию в костюм, Рантар вышагивал по комнате, хотел было погладить зверя, но тот проскользнул мимо и убежал вниз, к облегчению Имвы.

Нервозность передалась и ему. Он схватился за кулон и поискал глазами Навната – теперь Имва его уже никуда не отпустит. Имва не знал, что такое дворец, что делают там все люди, и вообще, чем отличается их вождь, кнез, от остальных вождей. Наверное, это беспокоило его так же сильно, как необходимость использовать магию. Но ради Рантара и Виктории нужно было собраться. У него, кроме Навната, не было тех, о ком он может заботиться, и тех, кто заботится о нем.

– Повторим еще раз, – сказал Рантар, продолжая ходить по комнате. – Когда начнется бал, вы пойдете по коридору. Я отвлеку стражников. К полуночи буду ждать снаружи, и если вы не выйдете, то отправлюсь на выручку. Если что-то пойдет не так, встречаемся в саду. Гуго позже подведет лошадь с повозкой, и мы сможем ускакать при необходимости. Ты помнишь, что надо говорить гостям?

Рантар повернулся в сторону Имвы, в голосе не осталось и капли теплоты, которую тот слышал минуту назад.

– Ничего?

– Правильно, тебе нельзя с ними разговаривать, даже если они обратятся к тебе. Но если все-таки спросят, что ты ответишь?

– Да, Ваша Милость.

– Не беспокойся, я присмотрю за ним, – сказала Виктория.

– Мы присмотрим друг за другом, – поправил Имва.

Рантар посмотрел на него и кивнул. Кажется, он начал больше доверять ему. Имва почувствовал, что крепче стоит на ногах.

– Тогда нам пора идти.

Имва подошел к Навнату и погладил того по перьям. Мысль, что придется снова расстаться, пугала, заставляла вспомнить два прошедших дня, но иначе было никак. История с охотником могла повториться, а в такой ответственный день не должно было быть места неожиданностям.

– Я скоро вернусь.

Петух поглядел на него одним глазом, потом вторым. И кивнул. Совсем, как Рантар. Имва решил, что это хороший знак.

– Да хранят вас боги, – тихо произнес Гуго, когда они спускались по лестнице. Похоже, в этом люди и амеваны были схожи. Люди тоже чтили своих божеств. Пусть и ложных.

Костюм мешал движениям, хвост все время цеплялся за одежду, а от ткани все тело начинало чесаться. Во вчерашних лохмотьях и то было приятнее, но приходилось терпеть. Зуд захватывал все новые и новые участки кожи,