в таких условиях вырабатывались идеи и шаги перестройки и реально шла работа. Одновременно активно формировался миф о некоей “гениальной либеральной программе, которую не дали реализовать бюрократы из КПСС и советского правительства”. За программу выдаётся придуманный много позже набор из идей программы “500 дней”, более поздней программы “Шанс на согласие”, подготовленной Явлинским в США (а ещё точнее – специалистами Гарвардского университета с его участием в 1991 году), части идей программы Е. Гайдара и современных теорий либеральной экономики. Короче говоря, обществу, профессионально мало знакомому с деталями, предлагается просто фальшивка, “кукла”, говоря языком мошенников.

Впервые раскрою и ещё одну правду: перед началом дискуссии с оппонентами наша команда на личной встрече с Горбачёвым заявила, что Программа Правительства СССР действительно достаточно консервативна для ряда регионов страны (прежде всего, Центра и Прибалтики), но она на пределе возможностей для регионов Дальнего Востока, Урала, Сибири и среднеазиатских республик. Нашу программу можно и нужно революционизировать, но тогда нужно осознанно идти на различные темпы перестройки отдельных регионов страны.

Например, при ликвидации крепостного права в 1861 году было издано около 60 указов царя Александра II по особенностям раскрепощения в каждой губернии. Сейчас нужно подготовить примерно 30 отдельных законов СССР и сотни постановлений Совмина СССР для отдельных экономических районов. Тогда программа будет более адекватна. Но не можем просчитать последствия. Результаты такого подхода плохо прогнозируются, но возможности ускорения темпов перестройки есть – нужно политическое решение».

По словам Владимира Ивановича, они не знали о том, что после того, как программа ими была подготовлена, Рыжков побывал у Горбачёва, и Михаил Сергеевич высказался против некоторых принципиальных пунктов программы. И тогда Николай Иванович сел с Саваковым и внёс в документ ряд принципиальных изменений, убрав из него много очень важных положений. Без них документ стал для разработчиков неприемлемым.

Принятие судьбоносных решений…

В конце августа 1990 года проходили многочасовые встречи молодых реформаторов с М. С. Горбачёвым. Им казалось, что он внимательно прочитал их программу и поэтому задаёт крайне осмысленные вопросы («На такой-то странице вы говорите о том-то, почему?»).

Фёдоров Б. Г.: «Мы тогда очень воодушевились, наше уважение к М. Горбачёву резко возросло. Однако в глубине души я, честно говоря, никогда не верил, что из этой затеи выйдет что-то путное. Слишком свежи были воспоминания о моей работе у М. Горбачёва в ЦК КПСС. Предчувствия оправдались»[146].

Накануне Горбачёв действительно самым внимательным образом прочитал довольно объёмистый текст программы, затем вызвал к себе Н.Я. Петракова, и они вдвоём буквально постранично проштудировали весь материал, разбираясь с каждой сомнительной, по мнению Горбачёва, формулировкой, вникая в графики и цифровой табличный материал. На это ушёл фактически весь рабочий день.

Петраков Н.Я.: «Горбачёв не принимал никого и не отвечал на телефонные звонки. По всему чувствовалось, что программа ему нравится, и он увлёкся самой идеей и подходами к реализации этой программы. <…>

Но чувствовалось, что он окрылён не столько экономическими идеями, сколько новыми политическими возможностями, открывающимися перед ним в связи с предстоящей встречей с Ельциным. Все эти дни у Горбачёва было отменное настроение, он шутил, вспоминал истории из жизни, читал на память стихи и частушки. Наконец, состоялась долгожданная встреча-примирение Горбачёва с Ельциным. Если мне память не изменяет, это произошло 29 августа»[147].

Встреча продолжалась около 5 часов при закрытых дверях.

30-31 августа запланированное совместное заседание Президентского совета и Совета Федерации состоялось. По словам А. С. Черняева, «шёл он в скандальной тональности». В нём вместе с руководителями экономических ведомств, народными депутатами и учёными принимало участие, по воспоминаниям Михаила Горбачёва, «около 200 человек». Против обычных правил работы Президентского совета и Совета Федерации было приглашено очень много министров.

Собравшимся были предложены две программы перехода к рынку: программа Станислава Шаталина – Григория Явлинского и программа Совета министров СССР, разработанная под руководством Николая Рыжкова. Их представляли соответственно Станислав Сергеевич Шаталин и Николай Иванович Рыжков.

Щербаков В. И.: «Обсуждение концепций двух программ в кабинете Горбачёва выглядело, как сеанс одновременной игры на нескольких досках. Две группы разработчиков в течение недели собирались за столом переговоров у Президента СССР и на протяжении 5–7 часов ежедневно спорили, пытаясь склонить Горбачёва принять хоть какое-то решение.

Дальше начались проблемы второго уровня. Правительство во главе с председателем в своих решениях и действиях не было самостоятельно. Над ним, как и над всем в стране, стоял ЦК КПСС, причём его роль, эта субординация была прописана в Конституции СССР. И вот у высшей власти отросла вторая голова – Съезд народных депутатов и избираемый им новый Верховный Совет, который правительство не могло ни обойти, ни перепрыгнуть. Получилось, чтобы сделать шаг вперёд, необходимо было найти решение и формулировки, которые удовлетворят обоих. Любое предложение, которое выносилось Правительством СССР, следовало, так сказать, попробовать на зуб: “А что скажет ЦК КПСС? А как это встретят в Верховном Совете?” Мы, министры во главе с Рыжковым, которые занимались экономической политикой, и целый ряд учёных уровня Абалкина сидели за столом и пытались выработать политику, на каждом шагу проверяя себя: а через ЦК это пройдёт? А это мы сможем отстоять? Если понимали, что не сможем отстоять, искали иные формулировки. И вновь проверяли себя: “А на Верховном Совете это примут?” Надо было пройти все рифы и айсберги и не превратиться в “Титаник”. При этом все мы прекрасно понимали, что сделать единую универсальную программу для всей страны практически невозможно. Мы в перерыве посовещались в своём кругу и поручили Абалкину высказать общую позицию.

Леонид Иванович Абалкин сказал, что, по нашему мнению, между обсуждаемыми программами есть аналогичные подходы и даже ряд совпадений. Но по трём важнейшим вопросам они принципиально расходятся. Из документа Явлинского – Шаталина не было ясно, сохраняется или нет Союз Советских Республик (говорилось лишь об экономическом союзе между ними). Второе – сохраняется ли союзное правительство как распорядительный орган, исполнительная власть. Судя по тексту программы, Правительство СССР реформируется в “сервисный центр”, работающий по поручениям и заказам суверенных республик. Третье, в результате мер программы “500 дней”, по нашему мнению, произойдёт резкий всплеск инфляции, который превратит в пыль все накопления трудящихся и хозяйствующих субъектов, произойдёт не ускорение развития экономики, а возврат уровня жизни к послевоенным годам».

Союзное правительство предложило для обсуждения на заседании Президентского совета и Совета Федерации всего несколько страничек, где сжато перечислялись принципы, на которых могло бы ещё строиться народное хозяйство в 1991 году. Предложения касались налоговой и валютной