На второй день я отправился на разведку. На вооружении имелись и гранаты, и сабля и на всякий случай алебарда. Вот применение этой самой алебарды и подсказало выход из сложившегося тупика. Вновь оказалось востребовано оружие, казалось бы, ушедшее в историю. Длинные пики и алебарды. Алебарду я прихватил на разведку просто на всякий случай. Страусы выскочили на меня внезапно и сразу же кинулись ко мне. Я их встретил ударом алебарды и вскочив на какую-то бочку стал отражать атаки. Мне удалось удержать атакующих на расстоянии, на котором страусы не могли меня ударить своими ногами и после того, как я успешно зарубил троих атакующих птиц остальные отошли и бросили меня. Так мне удалось пробиться к соседям. В соседнем доме оказалась большая семья из десяти человек. Глава семьи и его сыновья согласились помочь мне и изготовили несколько трехметровых пик, и мы пошли освобождать от осады следующий дом. Так в течении дня нам удалось отбить два десятка домов и теперь наш отряд состоял из тридцати человек — на вооружении у нас были пики и алебарды. Мы применили старую тактику борьбы с кавалерией. Построившись в каре и выставив пики во все стороны, мы пошли к резиденции главы колонии. Страусы несколько раз пытались на нас напасть. Но теперь, когда мне удалось победить панику, пропал тот первобытный ужас, наделяющий этих птиц разумом и кровожадностью. Это были просто птицы хоть и в огромном количестве. Не было у страусов ни зачатков разума ничего одни рефлексы. Люди воспряли духом и к нам присоединялись всё новые добровольцы. К резиденции губернатора уже вышло сотня ополченцев. Каждое новое столкновение со страусами поднимали боевой дух добровольцев. Они наглядно и убедительно получали представление о том, что это просто страусы и никакого демонического воплощения они не имеют. Ярость и злость на свою трусость и растерянность переполняли людей и если в первой схватке с птицами добровольцы были белыми от переживаний, то теперь страусы получали таких люлей, что иногда птиц было жалко. Наконец мы прорвались в резиденцию под прикрытие каменных стен и тут же я приказал развести костер и запечь на костре несколько тушек страусов. Охрана резиденции довольно долго наблюдала из дома за нашими действиями. Страусам не понравился аромат жареных эму, и они окружили резиденцию, но не пытались нас атаковать. Жареное мясо страусов не показалось мне особо изысканным, но с голодухи пошло на ура. Какие-то особо упертые эму, сломав ворота ринулись к нам, но вот у нас был и огонь, и пики. Крики добровольцев — насаживай птичек на пики и жарь на огне. Во двор забежали около сотни особей и ни одна не смогла покинуть двор резиденции. Эти жалостливые крики птиц, которые привели в священный ужас горожан, которые уже считали, что наступил конец света, опять привели в ярость ополченцев и мы выскочили за стену и напали на эму. Эму убежали. Несмотря на то, что мозг страуса не больше его глаз, но то, что их будут сейчас убивать они смогли понять и отошли в городские кварталы. Теперь началось что-то языческое — добровольцы развели огромный костер и стали скидывать тушки убитых птиц на дрова, горящие в огромном костре. Запахи паленого и горелого мяса эму стали окутывать городские кварталы. Наступал вечер, но пламя новых костров не давало тьме накрыть площадь перед резиденцией. Из дома в кольце охраны вышел и сам губернатор. Ему подали страусиную ногу, зажаренную в костре. Он не стал отказываться от угощения и присоединился к нам. Подробности нашего похода он немедленно воплотил в жизнь. На складах в арсенале хранились допотопные доспехи и пики, имелись и шлемы, и алебарды. Наши самодельные орудия были приняты на хранение, и добровольцы получили уже оружие, изготовленное специально для боя. Усталости никто не чувствовал и утром на истребление эму отправились уже экипированные по всем правилам отряды добровольцев. Британцы опять вспомнили, что пика — это оружие благородных людей и нет ничего зазорного в использовании в бою пики и алебарды. И теперь на улицах города запылали костры. Отряд ополченцев выходил на перекресток улиц и складывал из бревен огромный костер и затем начиналась бойня — загонщики гнали страусов к нам к костру и здесь уже эти птицы прощались с белым светом и убитые летели в огонь. Запах сожженной плоти эму накрыли город. Запах это сказано слабо — стоял смрад сгоревших перьев и плоти. Страусы стали покидать город и уходить в сторону леса. Только уйти удалось не всем. Горожане мстили за свой страх и наводили ужас на птичек. И долгое время после — любой страус, замеченный в округе, становился целью охоты и все, кто его видел гнал эту птицу до тех пор, пока не загонял и не убивал страуса. Десятилетия после этих событий старожилы травили байки о страусах — убийцах.

Одним из пострадавших от нашествия страусов оказался любитель чужого имущества местный нотариус. Страусы, уходя из города сплошным потоком затоптали и самого черного риелтора и его охрану. Документы на приобретенную недвижимость были превращены в прах тысячами особей, которые в ужасе покидали город, который превратился в ловушку для эму. Имеется ли разум у страусов и могут ли они действовать осознано. Я думаю нет. Но вот у многих австралийцев совсем другое мнение. Например у майора Мередита который с ними воевал в 1932 году и потом после второй мировой войны. Вот у него совсем другое мнение. Он сравнивал страусов с зулусами. Зулусам вроде бы в наличии разума не отказывали.В своем интервью прессе майор Мередит сказал — эму, как и зулусы такие же стойкие и поразительно маневренные. Даже тяжелое ранение не останавливает страусов.

Майор Мередит, командир отряда, восхищаясь скоростью (до 50 км/ч) и маневренностью эму, заявил прессе: «Если бы мы (австралийцы) имели дивизию таких птиц, способных носить оружие, их можно было бы поставить против любой армии в мире. Они противостоят пулеметам с неуязвимостью танков. Они как зулусы…» Но здесь опять-таки сколько людей и столько мнений.

Я же без особого торжества и шумихи стал интендантом речной стражи. Мнение Совета губернатор просто и без затей похерил и принял решение о моем назначении в речную стражу. Речная стража аналог речной полиции — все преступления и происшествия на реке и в пойме были под юрисдикцией Речной Стражи. Для бывшего каторжника карьера немыслимая. Вот так и не скажешь, что страусы эму бесполезные птицы, мне они дали возможность