Умбровые горы всегда служили в Уделье немым предостережением. Грозящие издали, они напоминали занесенный кулак.

– Каждый раз вспоминаю ту старую байку про женщину со змеиными волосами, – проговорил Овес, когда из рассеянного света на горизонте возникли бурые пики.

Блажка, Облезлый Змей и Баламут согласно закивали в ответ.

– О чем это ты, нахрен? – спросил Хорек.

Колпак тоже в удивлении приподнял то, что должно было быть бровью – но у безволосого полукровки там были лишь гребень из льняного цвета кожи. Капюшон, в честь которого ездок получил свое имя, был поднят, защищая его светлую плоть от палящего солнца.

Овес, сидя на Уродище, переводил взгляд с одного озадаченного брата на другого.

– Вы двое не знаете ее? Она же из древнего Аль-Унана, да, Блажка?

Она в ответ пожала плечами.

Овес, ничуть не лишившись уверенности, принялся объяснять Колпаку с Хорьком:

– Она была демоницей-богиней на острове и выглядела даже страшнее, чем Уродище…

– Теперь понимаешь? – вставил Облезлый Змей. – Легенда.

– Не слушай его, – сказал Овес своему свину, успокаивающе потрепав его по голове, прежде чем вернуться к истории. – У нее были бивни и козья шкура, а еще чешуя. А вместо волос – змеи. Если слишком долго на нее смотреть – можно было обратиться в соль. Она убивала воинов пачками, если они подбирались достаточно близко. Про нее я и думаю, как только вижу Умбры. Если долго смотреть на них или слишком близко подойти…

– А ты бы подошел? – подколол Хорек. – А то мы уже несколько месяцев толком не ели, а с горой соленого мяса мы бы закатили долбаную пирушку.

Шутка вызвала взрыв смеха – впервые за долгое время.

Посвященные братья ускакали вперед, когда остатки каравана подошли к границе Рогов, оставив повозку под опекой сопляков. Хорек настоял на том, чтобы поехать с ними, и Блажка, ощущая нужду копыта быть в единстве, ему позволила. Они рисковали, заявившись сюда. Поэтому если им было суждено погибнуть за нарушение границы, то лучше было умереть как копыто. Соплякам приказали ждать до следующего утра. Если Ублюдки не вернутся к тому времени, им полагалось взять сирот с оставшимися семьями и ехать в кастиль.

– И как звали ту демоницу? – спросила Блажка, улыбаясь при воспоминании о давних временах ночных историй в приюте.

– Гаргос, – ответил Баламут.

– Точно. – Облезлый Змей кивнул. – И то был Аль-Унан, остров Кистедон. Мне Мед рассказал. Он все до мелочей знал. Даже не рос с нами в приюте, но знал эту историю лучше меня. Честное слово, он сам ее наполовину выдумал, чтобы казаться еще умнее.

От упоминания о павшем брате члены копыта скорбно умолкли, но на их лицах оставались ласковые улыбки.

– Ладно, – выдохнул Овес, – проверим, насколько близко получится подойти, прежде чем мы умрем?

Блажка в ответ толкнула Щелкочеса.

Южная граница земли Рогов была отмечена всего лишь узким притоком Гуадаль-кабира. Река извивалась по Уль-вундуласу, нередко исчезая под землей, а потом раздаваясь вширь близ Кальбарки, что лежала на много миль западнее.

Когда варвары Ублюдков потрусили через ручей, Блажка изумилась тому, насколько тревожно переступать столь неприметный рубеж. Она практически ждала, что ее сразит стрела, как только копыта Щелка коснутся земли на противоположной стороне. Ублюдки все как один тормознули своих свинов и принялись ждать. С этого момента они все были нарушителями границы.

Их волосами и гривами свинов играл теплый ветерок. Капюшон Колпака спал на шею и смялся, а борода Овса превратилась в трепещущий вымпел.

Никто из них никогда здесь не бывал.

– Поедем медленно, – сказала Блажка. – Тренчала не доставать.

И она повела Реальных ублюдок поперек испеченной солнцем равнины, очень похожей на Уль-вундулас, однако излучающей неуловимую чужеродность. Рассеянные валуны, полосы гариги[3] – все это было знакомо по бесчисленным патрулям в точно такой местности, но все равно Блажка чувствовала себя здесь незваной гостьей.

Каждый из полукровок поглядывал по сторонам, ожидая увидеть ржавокожих разведчиков, но никто ничего не замечал. У них ходила поговорка, что если ты увидел воина Рогов, значит, ты на солнце перегрелся. Трудно было представить, чтобы кто-то подкрался незамеченным по такому открытому пространству, если, конечно, это не какая-нибудь бурая змея. Но когда они достигли подножия гор, все стало иначе.

Кусты теперь росли плотнее, а еще начали встречаться настоящие деревья. На подъеме уже приходилось прокладывать путь среди пробковых и каменных дубов. Ступая медленно и осторожно, копыто вошло в объятия лесистых холмов. Тени и склон по очереди скрывали от ездоков солнце.

Оказавшись в тени, Колпак снял капюшон, и его мертвецкие глаза ожили и глядели по сторонам с бдительностью матерого охотника. Наклоном головы он подал знак, что что-то услышал.

Резкий шум слева заставил копыто обернуться к зарослям. Троица косуль вырвалась из кустов и ринулась прочь. Сразу несколько рук потянулось к тренчалам, но Блажка шикнула, выставив им блок и не позволив братьям взяться за оружие. Как бы ни был силен соблазн раздобыть мяса, она не могла рисковать гневом Рогов, устроив охоту на их зверей.

– Едем спокойно, – напомнила Блажка братьям. Уловив взгляд Овса, она увидела в нем зарождающееся сомнение. Дернув подбородком, Блажка указала ему приглядывать за Баламутом, чтобы трикрат отвлекся от собственных опасений. Младший ездок таращил глаза и двигался неуверенно – явно был перепуган. Овес потянулся и коснулся запястья Баламута, останавливая руку, которая уже почти схватилась за тальвар. Робко вздохнув, Баламут ухватил своего свина за гриву и уверенно кивнул.

Впереди холмы понемногу уступали высоким утесам, а тополиные рощи сменялись скалистыми склонами. Вскоре копыту предстояло покинуть лесистое подножие и войти в ущелье. Блажка выставила три пальца, затем быстро сократила их число до двух и указала вперед. Копыто, ехавшее до этого в ряд, выстроилось в две колонны по трое. Блажка, Овес и Хорек поехали впереди, а Баламут, Колпак и Облезлый Змей за ними.

– Не нравится мне это, – тихонько пробасил Хорек, поднимая глаза на естественные стены, которые вздымались все выше и загораживали собой все больше неба.