Шрифт:
Закладка:
— А-а… чё мне за энто будет?
— Накормят, напоят, деньжат медных полон карман насыплют и до этого же места с почётом ближайшей тарантайкой возвернут! — не задумываясь, соврал я.
— Дык… и неплохо вроде… — всерьёз призадумалась старая ведьма, жуя нижнюю губу. — Ну, может, я б и пошла, а тебе-то с того что за выгода?
— Десять процентов! — твёрдо обозначил я, зная, что никакие иные причины, кроме личной выгоды, нечисть по определению не понимает.
На этот раз бабка Фрося думала гораздо дольше, помогла мне встать на ноги и даже отряхнуть штаны от пыли.
— Десятину, говоришь? А коли не соглашусь?
— Пойду Павлушечку просить, из него чудесная цыганка получится. Правда, толстая и лысая, зато интеллигентная!
— Пять процентов даю! — протянула мозолистую ладонь старуха.
— Восемь, — делано упёрся я, но она так сжала мои пальцы, что я едва не взвыл. А силища-то у нечисти велика-а… — Ладно, пять!
— Охти ж, уговорил, казачок сладкоголосый, наивную женщину. Куды надо лапти поворачивать?
— А вон мимо села да по столбовой дороге до развилки, а там лесом. Как увидите белый дом в два этажа, с колоннами, туда и стучитесь. Скажете, что от самого казачьего генерала Иловайского прибыли.
— Генерала?! — не сдержавшись, аж присела старуха. — Это когда ж тебя так повысили-то, соколик?
— Да не я, а мой дядя, казачий генерал Василий Дмитревич Иловайский 12-й. В общем, скажете, что от него, и вас примут. Только это, во что-нибудь цыганистое переодеться не забудьте…
— Ты кого маскарадам учишь — нехристь беззаконную?! — сплюнула уголком рта баба Фрося. — Да ты, поди, ещё и не родился, когда я на весь тихий Дон шумного шороху наводила. То иностранкой наряжусь, то панночкой польской, а разок и самой матушкой-императрицею!
— Так она… вроде уже покойница… была? — не поверил я.
— Была, — не моргнув глазом подтвердила наглая нищенка. — Да тока простому люду это неведомо. Делать им больше нечего, как твоих царей да императоров на престоле подсчитывать. У народа других дел полно, им пахать да сеять надо, так что я — в кринолинах, при декольте да орлах двуглавых на телеге — по богатым хатам наворовалась не хило! Ужо и с цыганкой небось как-нибудь справлюсь…
— А-а… вы гадать-то умеете? — запоздало поинтересовался я, когда старая людоедка бодро посеменила в указанном направлении.
— Да кому какая разница? — так же легко парировала бабка, налегая на клюку и вскоре совсем исчезая из виду.
По зрелом размышлении я сдвинул папаху на затылок и вытер пот со лба, признавая её полную правоту. Действительно, кому какая разница, умеет она гадать или нет. Кто её там, в усадьбе, проверять будет? Женщины — существа легковерные, а те, что из благородных, так вообще на деле суеверней, чем наши бабы! Они же знать ничего не знают, всё образование от наёмных гувернёров да мамок с няньками, книги читают только французские, и то один роман в два года.
Вот порой залётные гадальщицы да целительницы с богомолками из них верёвки и вьют. Если муж человек военный, то прекращает такое дело быстро, а если из тихих помещичков-подкаблучников, то ушлая цыганка хоть до старости может на барской шее гарцевать, потчуя его супругу вечными историями: «А вот одна дворянка столбовая в позапрошлом годе моих гаданий не послушалась да смертью лютою и померла! Карты, поди, не врут!»
Карты, может, и нет, а вот люди брешут на каждом шагу. По себе сужу, грешному…
— Ладно, всё, пора и честь знать, — скомандовал я сам себе, озираясь по сторонам и решая, каким из входов в Оборотный город мне воспользоваться. Ближайший был через кладбище, но где там рычаг искать, чтоб могила разверзлась, не припомню. Есть ещё люк подземный за лесочком, где почтальона схоронили. Конечно, подальше будет, но там хоть всё ясно — открыл крышку медную, скользнул в трубу, две минуты дурноты — и ты на месте!
Туда пройтись, что ли? Но и опять оказалось — не судьба… В том смысле, что день мой сегодня складывался из сплошной беготни, перемежаемой регулярным мордобитием. В основном моим. В смысле мне доставалось. За что, про что, не знаю, но так уж вышло, расположение звёзд не в той комбинации…
Я только потянулся, поправил ремень, стряхнул кустом лебеды пыль с сапог, как до моего слуха донёсся сначала слабый, но потом всё более и более нарастающий крик:
— Илова-а-айски-ий, беги-и-и!
Ну, небушко ясное, свежий ветерок, погода прелесть, то есть вроде почему бы и не пробежаться, но ведь надо понять куда и вот зачем? Тут до села-то рукой подать, в любой момент по дороге крестьяне могут поехать, а то и наши станичники верхами с пиками. Кого бояться-то?
— Беги-и!
Из перелеска за полверсты от меня выскочили два брата по крови (в смысле кровопийцы) Моня и Шлёма. За ними, едва ли не в десяти шагах, неслись пять или шесть чумчар с оскаленными клыками. Надо же, не всю эту нечисть молдаванско-румынскую мы в прошлый раз перебили! Спариваются они меж собой, что ли? Там вроде все мужики. Видать, отпочковываются или каким поточным методом штампуются. Интересный вопрос, а точнее спросить некого. Да и некогда, потому что…
— Ты чего встал, на кого размечтался?! — в голос заорал на меня Шлёма. — Там вона чумчары летят, они тебя щас, не глядя на чины, так пометят, что все собаки обзавидуются!
Моня молча сцапал меня за рукав, едва ли не волоком потащив за собой. Второй упырь поддержал на ходу, и, только когда мы чуток оторвались от преследователей, мне вкратце объяснили ситуацию…
— Хозяйка тебя ждёт, аж ворота медные от страсти плавятся! Сама, своею собственной персоною, в личине диавольской и штанах обрезанных, по наши души в кабак заглянуть не постыдилась. Мы-то её воле завсегда послушны, учёные ибо! А вот кое-кто излишне любопытствующие раньше срока рога сбросили, ходют теперича как лоси безрогие. И благодарят же слёзно, так как легко отделались!
Вон оно что выясняется, отметил себе я, а с Катенькой надо серьёзно побеседовать. Нечисть нечистью, но вдруг ей так и законы человеческие преступать понравится? Грубая сила быстро в привычку входит, а мне с моей красой чернобровой ещё и жить долго да счастливо. Или недолго, но это как раз таки к счастью. Нет, вот как бог свят, разберёмся с этим её барином Соболевым и поучу свою ненаглядную нагайкой. Казак я или не казак?!
— Эй, — не сразу понял я, когда мы свернули от
